Миртаит из Трапезунда - [89]

Наконец, вместе с Агапитом мы вошли в большую комнату, которая сверху донизу была заставлена книжными шкафами и полками и должна была служить семейству Схолариев домашней библиотекой. В комнате я увидел Никиту Схолария. Великий логофет сидел за массивным столом с ножками в форме львиных голов и сосредоточенно писал какую-то бумагу.

– Ну вот вы и вернулись, – заговорил Никита Схоларий без приветствия, как будто мы с Агапитом отсутствовали целую вечность.

– А я-то как рад нашему благополучному возвращению, – иронично заявил Агапит, поудобнее устраиваясь в большом кресле напротив стола Никиты Схолария.

– Надеюсь, что поездка прошла успешно и вам удалось разузнать что-то важное, – строго проговорил великий логофет, небрежным жестом указывая мне на соседнее с Агапитом кресло.

Я сел и провалился во что-то невероятно мягкое. Несмотря на присутствие в комнате сурового Никиты Схолария, мое измученное тело начало расслабляться, отчего я сразу захотел спать. Через силу подавив подступивший к горлу зевок, я все же постарался сосредоточиться на разговоре с императорским чиновником.

– Поездка получилась крайне познавательной, – медленно заговорил Агапит, а потом вновь замолчал, взяв длинную паузу, точно как в театре.

– Не играй со мной, Агапит. Сегодня я к твоим фокусам не расположен. Говори прямо и по делу, – требовательно приказал Никита Схоларий.

Агапит выпрямился в кресле. Удивительно кратко и толково он рассказал все, что нам удалось узнать во время поездки к Авшару. Никита Схоларий ни разу не перебил сына, но я отчетливо видел, как желваки на его скулах напряглись, а глаза сделались намного более строгими, чем обычно.

– Выходит, съездили вы не зря, – проговорил Никита Схоларий, когда Агапит закончил свой доклад.

– А твой парень оказался толковым, – неожиданно похвалил меня Агапит, и, как ни силился, я не заметил в его голосе ни намека на привычную издевку. – Если верить тому, что он говорит, то этим летом нам следует готовиться к войне.

Никита Схоларий перевел свой строгий взгляд на меня. От напряжения я сморгнул и невольно выпрямил спину.

– Теперь я хочу узнать от тебя, Филат, что в точности ты слышал в лагере Авшара, – отдал мне приказ высокопоставленный чиновник.

Я начал с того, что пересказал великому логофету разговор Авшара с воином бея Давлета по имени Арслан, не гнушаясь дотошно переводить на греческий язык каждое сказанное тюрками слово.

– Вот это я понимаю, память! – с неожиданным для меня восторгом произнес Агапит. – Пожалуй, впервые я кому-то по-настоящему завидую!

Никита Схоларий, однако, не разделял неожиданного восхищения своего сына относительно моих способностей. Императорский чиновник откинулся на спинку резного стула и принялся рассуждать вслух:

– Если верить словам Филата, то все выглядит так, что чепни по правде собираются в поход на Трапезунд.

– Не думаешь же ты, что парень мог все это придумать? – спросил у отца Агапит, и меня задело за живое, что моим словам могут не верить, а ведь я говорил правду, может быть, неожиданную и неудобную, но именно такую, какая она есть.

– Нет, Филату я верю, – утвердительно проговорил Никита Схоларий и снова посмотрел мне в глаза. – Я только думаю, что намерения людей очень часто расходятся с делом. К тому же чепни могли умышленно ввести Филата в заблуждение. Не забывай, Агапит, что у него нет никакого опыта в подобных делах и наши противники вполне могли воспользоваться его наивностью и неосведомленностью, имея целью обмануть нас.

– Как это? – не до конца понял я.

– Язычников нельзя недооценивать. Они не простаки и могли, к примеру, распознать в тебе соглядатая, подстроив все именно таким образом, чтобы ты услышал, а затем передал нам то, что им было необходимо, – предположил Никита Схоларий.

– Зачем же было тогда уверять меня и Филата в двух противоположных вещах? Нет, в твоей очередной теории заговора, отец, что-то не клеится, – возразил Агапит. – По мне, так все указывает на то, что чепни собираются навестить нас этим летом, в чем Авшар меня как раз таки всячески пытался разубедить.

– Честно говоря, я не могу поверить в то, что бей Давлет настолько безумен и решится исполнить свою угрозу нападения на Трапезунд, – нервно стуча пальцами по деревянной столешнице, поделился с нами своими сомнениями Никита Схоларий.

– Мое дело, отец, раздобыть сведения, а ты уж сам думай и решай, что тебе с ними делать, – внешне беззаботно отмахнулся от великого логофета Агапит.

– Ну уж нет, тебе тоже иногда полезно пораскинуть мозгами, – возразил Никита Схоларий. – Что ты можешь сказать мне о людях Авшара? Их количестве и подготовке?

– Мы находились во временном лагере, где тюрок было около сотни. Большая часть из них воины. Основных сил мы не видели. Что любопытно, преследовали нас чепни малыми группами численностью не более десяти-пятнадцати человек.

– А это может означать только одно, – продолжил Никита Схоларий мысль своего сына. – Основные силы Авшара сосредоточены в другом месте.

– У бея Давлета? – догадался я.

– Или находятся на подходе к его войску, – одобрительно кивнул мне великий логофет.

– А что доносят другие твои соглядатаи? – осведомился у отца Агапит.