Миртаит из Трапезунда - [88]

Старик-еврей не спал и уже давно поджидал нас.

– Что-то вы не торопитесь за своим другом, молодые люди, – в качестве приветствия проворчал лекарь.

– А тебе, старик, не терпится от нас поскорее избавиться? – язвительно парировал Агапит. – Я заплатил тебе намного больше, чем требовалось. Так что изволь нас еще немного потерпеть.

Мы вошли в единственную комнату в доме старика Мойше. Друнгарий Леонид сидел за столом и вместе со своим солдатом Федулом уплетал за обе щеки наваристую гороховую похлебку с кусками жирного подкопченного мяса. Я даже позавидовал этим двоим, ведь старая лепешка из трактира, что я с трудом дожевал по дороге, сухим и жестким комом встала у меня в горле.

– Тебе, Леонид, как я вижу, намного лучше, – заметил Агапит, внимательно разглядывая командира своего практически несуществующего отряда.

– Да, Агапит. Я чувствую себя хорошо, – подтвердил друнгарий. – Жар спал, и я уже могу шевелить раненой рукой.

– Мойше сказал, что вылечит. Значит, вылечит, – недовольный, что его умения были поставлены под сомнение, продребезжал старый еврей.

– Спасибо тебе, старик! От всего сердца спасибо! – искренне поблагодарил обычно более сдержанный в выражении своих эмоций друнгарий Леонид.

– Тебе, – еврей Мойше неуклюже сунул в руку Леонида какую-то маленькую непрозрачную баночку. – Пусть вечером кто-нибудь из твоих друзей сменит повязку и намажет рану мазью. Да нежирно и только по краям.

– Понял, – охотно принял Леонид лекарственную мазь от старика Мойше.

– Ты сможешь ехать верхом? – уточнил у друнгария Агапит.

– Конечно, смогу, – кивнул тот, даже немного возмущенный подобным вопросом.

– Ну, хоть одна хорошая новость, – звучно выдохнул Агапит и отдал приказ: – Мы выезжаем из Триполи прямо сейчас!

– Что это с ним сегодня? – поинтересовался у меня Леонид, когда сын Никиты Схолария стремительно вышел из дома Мойше и направился к нашим лошадям.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Встал не с той ноги?

– Тогда нам и правда лучше поторопиться, – криво усмехнулся Леонид, поднимаясь из-за стола.

– А как же наши лошади? – вспомнил я, ведь если они всю ночь простояли без еды и воды, то вряд ли были пригодны для того, чтобы мы могли продолжить наш путь в Трапезунд.

– О лошадях позаботился Федул, – указал мне Леонид на своего верного солдата. – Лекарь Мойше был очень любезен и выделил нам овса и воды, чтобы мы смогли накормить и напоить их.

– Значит, мы в самом деле можем ехать, – согласился я.

Друнгарий Леонид и старый еврей простились удивительно тепло. Я должен был признать, что еврейский лекарь не являлся настолько грубым и ворчливым, как отчего-то хотел нам показаться.

– Чего вы так долго возитесь? – недовольно бросил нам Агапит.

Сын Никиты Схолария уже садился на свою лошадь и нетерпеливо ждал, когда все остальные сделают то же самое.

– Мы готовы, господин, – миролюбиво отозвался я, устраиваясь на крупе у своей низкорослой кобылы.

Путь до Трапезунда был проделан нами без новых неприятностей и дорожных неожиданностей. Агапит по большей части либо молчал, либо высказывал нам свои новые, ничем не обоснованные претензии. Для себя я решил, что поведение Агапита стало меняться по мере его приближения к Трапезунду и он вновь начал превращаться в прежнего высокомерного и жутко манерного типа, который на протяжении всего нашего знакомства меня изрядно раздражал. Однако теперь, зная сына Никиты Схолария намного лучше, я гораздо спокойнее реагировал на все его придирки, а язвительные замечания в мой адрес удивительным образом перестали быть для меня столь обидными, как прежде.

В Трапезунд мы прибыли под вечер, когда солнце уже начало приближаться к горизонту. Я был уверен, что мы сразу направимся в Цитадель, однако Агапит распорядился иначе.

– Леонид, – обратился сын великого логофета к друнгарию, – поезжай со своими людьми в казармы, а мы с Филатом отправимся в другое место.

– Могу я узнать, куда мы следуем, господин? – спросил я, когда наши попутчики скрылись из вида, а мы с Агапитом свернули на одну из пригородных дорог.

– Сначала переговорим с отцом, – усталым голосом, но без прежнего ерничества, ответил мне Агапит. – Ты расскажешь ему обо всем, что слышал в лагере туркоманов.

Не прошло и получаса, как мы с Агапитом подъехали к большой усадьбе, что со всех сторон была обнесена высокой выбеленной стеной. Через широкие распашные ворота мы въехали в красивый, утопающий в зелени и цветах сад, где изумительно сладко пахло розами и пионами. Перед нами возник огромный двухэтажный дом, выстроенный в римском стиле, с множественными ярко-оранжевыми крышами и бесконечно длинными портиками вдоль всего внутреннего фасада здания.

Навстречу к нам вышли слуги. Они бросились к Агапиту и принялись наперебой ему кланяться. Сын великого логофета спешился и, оставив свою лошадь на попечение одного из прислужников, направился в дом, попутно раздавая свои бесчисленные указания. Так, Агапит потребовал подготовить для него купальню, при этом обязательно проследить, чтобы вода в бассейне была хорошо прогрета, а в масло для мытья было добавлено несколько капель лаванды и розмарина. Также он желал, чтобы для него приготовили свежую смену белья и одежды. Кроме того, красавец-грек жаждал горячей еды, а именно зажаренных в оливковом масле фазанов. Слуги, привычные к обилию требований своего молодого хозяина, внимательно слушали Агапита и покорно кивали. Мне же оставалось лишь следовать по пятам за сыном Никиты Схолария по яркому мозаичному полу сквозь лабиринты комнат с неизменными мраморными колоннами и древнеримскими статуями.