Миртаит из Трапезунда - [41]

– Ну, как знаете, – хитро сощурился мужчина с оспинами на лице и принялся соблазнять азартной игрой мужчин, сидевших за соседним столом, которые оказались намного сговорчивее нас.

Несмотря на хмельное вино, я не успел растерять остатки своего разума настолько, чтобы сесть играть в азартные игры на серебряные монеты с двумя плутоватыми незнакомцами. В моей памяти еще были свежи воспоминания о том, как мой отец буквально за пару лет умудрился спустить в злосчастные кости почти все наше семейное состояние. Я зарекся не повторять его ошибок. И если в себе я был полностью уверен, то поведение Демира меня порадовало. Мой друг клятвенно обещал не играть в кости и твердо держал свое слово.

– Ты, Гупин, мне так толком и не рассказал, что было на императорском свадебном пиру, – слегка заплетающимся языком проговорил Демир и мечтательно добавил. – Однажды мы с тобой вместе будем сидеть за столом у императора и пить его вино!

– Ну ты выдумщик, Демир! – от души рассмеялся я.

– Вовсе нет! Я уверен, что именно так оно и будет!

– Императорский пир был замечательным! Там все было очень вкусно, весело… – охотно принялся перечислять я.

– И пьяно, – весело перебил меня Демир.

– Мне кажется, что от вина на лавровых ягодах я гораздо пьянее, чем от золотистого вина императора, – честно признался я, чувствуя, что мой язык перестает меня слушаться.

– Отлично, Гупин! Именно так сегодня и должно быть! – подтвердил Демир. – А какова из себя ромейская принцесса? Она в самом деле хороша собой, как говорят?

– Принцесса юна и прекрасна, как первый весенний цветок! – поэтично заявил я, что было для меня совсем несвойственно.

– За это нужно выпить! За прекрасные и юные цветы! – и Демир осушил свою кружку до дна, а затем, усадив девицу Хару к себе на колени, смачно поцеловал ее в губы.

Я тоже выпил все вино, что оставалось у меня в кружке, и почувствовал, как дурманящая жидкость разливается по всему моему телу. Мне показалось, что я медленно погружаюсь в какой-то легкий и приятный туман, а потом я будто заснул и мгновенно перестал что-либо осознавать или помнить.

Очнулся я от того, что нечто очень сильно щекотало мне нос. Пошевелившись, я открыл глаза. Оказалось, что я лежу на большом матрасе, набитом соломой, в какой-то маленькой комнатке, при этом совершенно голый. На моей груди была распростерта целая копна медно-рыжих волос, под которыми обнаружилась миниатюрная белокожая и полностью обнаженная девушка. Я осторожно высвободился из ее объятий, а она лишь сонно хмыкнула и перевернулась на другой бок.

Я встал на ноги и подобрал свою тунику и штаны, что вперемешку с женской одеждой были разбросаны на полу. Моя голова раскалывалась от резкой и ноющей боли, в особенности, когда я силился вспомнить, как оказался в этой самой комнате в объятиях незнакомой мне рыжеволосой девушки.

Малоутешительный вывод напрашивался сам собой. Прошлую ночь я провел с продажной девицей, имени которой я не помнил, а может быть, даже и не знал. Я невольно вспомнил об Элени и испытал жуткий приступ неловкости и стыда. С горечью в сердце я почувствовал себя дурным и глубоко безнравственным человеком.

Я быстро оделся и принялся искать свой красный кошель с золотым орлом, что был пожалован мне императором Василием. Однако его нигде не было.

Решив, во что бы то ни стало, найти Демира, я откинул занавеску комнаты и вышел в коридор. Оказалось, что я нахожусь на втором этаже трактира, а мой друг – в соседней со мной комнате. Через прорезь тканевой завесы я увидел, как турок лениво натягивает тунику на свой мускулистый торс.

– Гупин, ты уже проснулся? – увидел меня Демир. – А где твоя рыжеволосая бестия?

Я вошел в его комнату и увидел, что на большом соломенном тюфяке лежала Хара, соблазнительная девица, что прислуживала нам вчера вечером за столом. Девушка была полностью обнажена и, нисколько не смущаясь своей наготы, развязно улыбалась мне.

Изрядно смутившись от представшего передо мной зрелища, я почувствовал, как мои щеки снова начинают краснеть. Поспешно отвернувшись от вульгарной девицы, я обратился к своему другу:

– У меня жутко болит голова, Демир, и я почти ничего не помню о том, что происходило вчера вечером.

– Правда? – криво усмехнулся мусульманин. – Ничегошеньки не помнишь?

– Уж то, как я оказался на втором этаже трактира, я совершенно точно не помню, – огрызнулся я.

– Ну, тогда ты умудрился забыть все самое интересное, – расхохотался Демир, а девица Хара чуть слышно хихикнула.

– К тому же у меня пропали все деньги, что совсем несмешно, – с отчаянием в голосе добавил я.

– За свое серебро не переживай, ведь твои деньги находятся у меня, – успокоил Демир и бросил мне в руки красный кошель с золотым орлом. – Все тридцать два аспера.

– Какие тридцать два аспера? У меня при себе было лишь пять серебряных монет.

– Похоже, что ты, Гупин, не прикидываешься и вправду ничего не помнишь, – растерянно пожал плечами Демир. – Остальные деньги ты вчера выиграл.

– Как выиграл? – переспросил я, а на моем лице застыло неподдельное изумление.

– В кости.

– Ты шутишь?

– Нет, какие тут могут быть шутки.

– Но этого не может быть!