Мировая революция. Воспоминания - [94]
Когда 14 ноября в Праге была объявлена республика, а я избран президентом, я послал нашим солдатам во Франции, Италии, России и Сибири приказ, уведомляющий о возникновении нашего государства и задачах войска: французские и итальянские легионы скоро вернутся домой, а в России и в Сибири наши молодцы должны еще потерпеть бок о бок с союзниками.
Вследствие того что Национальный совет превратился во Временное правительство, признанное союзниками, русское отделение Национального совета было ликвидировано 14 декабря; генерал Штефаник, назначенный военным министром, стал наивысшей административно-военной инстанцией в Сибири.
15 декабря я был последний раз у президента Вильсона, чтобы сердечно его поблагодарить и уверить во всеобщей благодарности нашего народа. Теплым было прощание со всеми нашими политическими друзьями и приверженцами; я простился с государственным секретарем Лансингом и остальными знакомыми членами правительства и чиновниками. Сердечным было прощание с послом Жюсераном и его супругой и со всеми его коллегами.
Приготовления к мирному конгрессу были почти закончены; я знал от Лансинга, что он в свое время составил для себя программу, в общем близкую нашей точке зрения.
Пропагационная работа, однако, еще не была закончена; газеты хотели интервью от нового президента. Было их значительное количество.
После избрания меня президентом республики американское правительство открыло нам кредит. Рядом с идеальными движениями души и симпатиями государственный долг бывает иногда также действительным средством политической взаимности; я вел переговоры с американскими финансовыми деятелями, стараясь обеспечить заем. Первый заем на 10 миллионов долларов я действительно перед отъездом и подписал.
20 ноября в 12 часов дня (в Праге новые республиканцы в этот момент только что вставали с постелей) наше судно «Саrmania» отчалило от нью-йоркской пристани. При отъезде из гостиницы («Вандербильт») я был неожиданно поражен первыми военными почестями, которые мне были оказаны как президенту (часть матросов ожидала меня при выходе из гостиницы) – эти военные почести, оказываемые мне при каждом приходе и отходе, при каждом посещении, всюду и везде постоянно припоминали мне, что я перестал быть частным лицом…
Мировая революция и Германия
(Из Вашингтона в Прагу через Лондон, Париж, Падую. 20 ноября – 21 декабря 1918 г.)
Славяне сами не вызовут эту борьбу. Пусть военное счастье некоторое время склоняется нерешительно то туда, то сюда, я все же уверен, что немцы превосходством своих неприятелей на востоке и западе будут побеждены; а потом могло бы прийти время, когда немцы начнут проклинать память ими чтимого гениального человека пяти миллиардов, – это будет тогда, когда они будут принуждены вернуть миллиарды еще с процентами.
Франтишек Палацкий. Послесловие к 1874 год
Наконец, снова на море и уже без страха перед немецкими подводными лодками! Последний удобный случай для отдыха и для проверки совести; но президентство мешало этому. Не только на Американском материке, но и на корабле я замечал на каждом шагу, что потерял свою личную свободу и частное положение – теперь я стал общественным, официальным человеком, официальным постоянно и всюду. Так этого хотели и настойчиво требовали не только наши, но и чужие граждане; власти приказали сторожить новоиспеченного правителя своим тайным полициям даже на корабле…
Приятной для меня случайностью было то, что мы отплыли в день рождения моей жены; мы отпраздновали этот день с нашей Ольгой скромно обычным количеством роз и воспоминаниями – нет, не воспоминаниями, а мыслями и чувствами двух близких друг другу душ, разделенных пространством; ведь это что-то иное, чем воспоминание.
Море, море! Мозг и нервы отдыхают. Море, только море и небо, ночью и днем; шум машины и ворчание винта не мешает. За время пребывания за границей я отвык от регулярного сна; не думаю, чтобы за все это время я спал как следует пять ночей; мозг все время в деятельности, как заведенные часы, он взвешивал, сравнивал, считал, отгадывал, что может принести завтрашний день на полях сражения, в министерствах различных государств – это было постоянное измерение расстояния и уклонения от нашей цели. Море успокаивало нервы; успокаивал и осмотр корабля; как всегда, я осмотрел и «Карманию» и дал офицерам возможность объяснить, в чем пошло вперед мореплавание. Я вспоминал о своей первой поездке (в 1878 г.) из Франции в Америку и тогдашнее довольно несовершенное судно. Тогда я ехал в Америку как неизвестный человек, без положения, но полный надежд и готовности к работе; теперь я возвращался как президент, также питая надежду, что мне удастся и дальнейшая работа.
После того, как я был выбран в президенты, еще в Америке, а потом в Англии и дома много, очень много людей ставили мне стереотипный вопрос, как я себя чувствую в роли президента после того, как добился нашей независимости. Само собой разумеется, что я должен быть абсолютно счастлив. В Праге меня посетил знакомый писатель из Германии лишь для того, чтобы увидеть собственными глазами действительно счастливого человека. Счастливого?
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.