Мировая революция. Воспоминания - [164]

Палацкий часто размышлял о наших моральных недостатках и пороках; в статье о причинах онемечения он сравнивает нас и наших соседей, с которыми мы, естественно, должны постоянно меряться силами, и приходит к заключению, что мы до известной степени сами виноваты в своем национальном упадке. Палацкий не верит, что немцы являются благодаря крови и расе от природы высшим народом, что у них высший дух и разум, но зато у них нет в такой степени недостатка, который Палацкий описывает следующим образом: «Недостатки и недочеты нашего народа различны; но один из главных и самых вредных это тот, который мы не умеем и назвать по-чешски, несмотря на то что с давних пор он пожирает самые корни нашей общественной жизни: я подразумеваю luxus в самой широком смысле слова… чех и вообще славянин умеет гораздо лучше вести себя в несчастье, чем в счастье. Он верен и одарен способностями, трудолюбив и догадлив, энергичен и неуступчив, но также страстен и легкомыслен, он не заботится о будущем и непостоянен, буен и труслив. Для него гораздо легче приобрести средства и имущество, чем приобретенное удержать и сохранить. Сегодняшний заработок он разбросает в тот же день, а если не сегодня, то наверное уже завтра… Особенно же наш прекрасный пол не умеет держать на узде свою страсть к пустым украшениям; во всем широком свете нет, наверно, такой другой земли, как Чехия, где бы богине Моде приносились такие страстные молитвы и делалось столько жертв; никто, кто с открытыми глазами путешествовал по Европе, не мог этого не заметить. И не только в наше время делаются подобные вещи… Первый Далемил, а последний Коменский выводили падение своего народа из этой расточительности и безудержности; король своими законами, иные отцы особыми заботами и напоминаниями тщетно против всего этого выступали… Чехи уже шестьсот лет тому назад начали приобретать и по собственной вине заслуживать прозвище «обезьяньего народа», ибо они все ловят и всему подражают, что видят у своих соседей. Не то у немцев, гораздо более спокойных, осторожных и обдуманных; немец умеет не только приобретать состояние, но и хозяйничать с ним; он не стыдится, по возвращении из чужих земель в Чехию, снова приняться за сельскую работу, хотя бы он был, например, в Кадиксе и приобрел дворянское состояние; хотя он любит хорошо поесть и попить, но меньше набрасывается на лакомства и украшения и больше думает о будущем… есть, правда, и иные причины нашего неуспеха, как, например, задушенное с давних пор национальное чувство; слепая привязанность к родной земле и соединенная с этим непредприимчивость в чужих землях; стремление к новшествам скорее пассивное, чем деятельное, т. е. ведущее скорее к наслаждению, чем к творчеству; а наконец, эти наши терпеливость и спокойствие, которые удаляются от всякого насилия по отношению к ближнему, и так чех скорее страдает от несправедливости, чем что-нибудь предпримет. Кто хочет избавиться от старого, вредного духа, должен прежде всего его знать и познать, в особенности если уже дело касается жизни; лишь после этого он сможет ухватиться за правильные средства и спасти свою жизнь. Для этого необходима энергичная воля, которая должна отличаться более всего твердостью и продолжительностью. Шумом и громом мы ничего здесь не достигнем, но лишь тихим, верным и искренним и непрерывным усилием, которое нельзя сдвинуть ни соблазнами, ни устранить угрозами. Разумное, моральное образование должно быть доведено у нашего народа до высшей ступени, чтобы он мог в связи с этим прежде всего понять сам себя, а далее на этом уже создавать свое будущее. Все остальные средства были бы лишь слабыми паллиативами… Все патриоты, старайтесь прежде всего доставлять и умножать для своих сограждан удобоваримую и духовную и моральную пищу – у них же достаточно здравого смысла, чтобы потом уже самим избегать ядовитой заразы!»

Восстановление нашей политической независимости в форме демократической республики является естественным следствием и продолжением нашего развития.

Потеря независимости, подчинение чужой династии и ее античешскому режиму подготовляли нас к республике и демократии; чужая династия, чужое войско, отчужденное дворянство и принудительная церковь удалили нас от монархизма и его главных институций. Я уже показывал, как все наше историческое развитие толкало нас к республике и демократии.

Кроме того, наше развитие подготовляло нас и положительно к республике и демократии; нашей реформацией были положены основы современного гуманизма и, следовательно, демократии. Палацкий выдвигает в реформации значение нашей Чешской братской церкви, которая превзошла своими моральными достоинствами все остальные церкви и попытки реформаций. Основатель Братства отвергал всякое насилие и, вследствие создавшегося положения, не только государство, но и церковь; он хорошо подметил основу средневековой теократии, эту интимную связь государства и церкви. Крайности Хельчицкого были вскоре смягчены его последователями, точно так же, как и крайности Таборитов, коммунизм которых не удержался; король Ири, несмотря на то что был противником Братьев, выдвигает – а это совпадает с основной идеей братства, идеал вечного мира; Коменский, последний епископ Чешской братской церкви, творит человечность при помощи школы и воспитания, при помощи же образования он стремится осуществить национальную и притом общечеловеческую программу. Коменский, потом Лейбниц и Гердер – это прекрасно сказал Дени – говорят к нам через Добровского и Коллара; после них Палацкий, Шаффарик и Гавличек формулировали наш национальный гуманитарный идеал в связи с требованиями эпохи.