Мирное время - [57]
Усталый и вспотевший Толя пришел на базар. Возле небольшого магазина толпились женщины. На дверях магазина висел замок.
- Вот он, материал! - обрадовался Толя. - Женщины не станут зря стоять на солнцепеке.
Он медленно подошел к толпе и равнодушным голосом спросил у какой-то старушки:
- Что здесь случилось, мамаша?
Старушка посмотрела на него снизу вверх и ответила:
- Говорят, примусы пришли!
- Неужели примусы? - удивился Толя.
- Да как же, милый! Сколько ждем, а их все нет. А нынче, говорят, выбросят.
Запахло материалом. Толя решительно выпрямился и отправился искать черный ход в магазин.
На дворе возле ящиков возился человек в сером халате.
- Послушайте, - начал Толя, - говорят, примусы пришли?
- А тебе что? - недружелюбно спросил человек.
- Я из редакции, - заявил Толя с достоинством. - Зашел к вам узнать, пришли примусы или нет?
- Ну, пришли. Вам сколько?
Толя смутился.
- Мне, собственно, они не нужны...
- Ну, а не нужны, нечего зря говорить. Видишь, человек занят.
Толя вынул из кармана бумагу и карандаш.
- Какой у вас номер магазина? - спросил он, приготовившись записывать. Человек в халате испугался. Он выпрямился, вытер руки полой халата и любезно улыбнулся.
- Вы, пожалуйста, не сердитесь. Понимаете, наше дело такое. Видите, баб сколько наперло? Номер наш шестой.
- Когда прибыли примусы?
- Сегодня. Сейчас начнем продавать.
- Почем?
Человек в халате назвал цифру. Толя вежливо поблагодарил и ушел. Это, конечно, не ограбление банка, но для первого раза можно написать и о примусах.
В редакции Толя быстро написал заметку, перечитал ее и решил, что она выглядит слишком легковесно. Тогда он расширил ее, переписал. Получилась статья на двух страницах.
Феоктист Модестович прочитал Толино сочинение, улыбнулся, взял перо и начал черкать. Автор мрачно смотрел, как из статьи вылетала одна строчка за другой. От двух страниц уцелели только три строчки.
После правки заметка выглядела так: "В магазин Таджикторга № 6 сегодня прибыла большая партия высококачественных примусов. Потребности населения будут полностью удовлетворены".
- Ты хорошо проверил? - спросил Феоктист Модестович. - На всех хватит?
- Ну еще бы! Я сам смотрел, - уверенно заявил Толя. - А как подписать?
- Подпиши "А.П.", что ли, - посоветовал Феоктист Модестович.
- На следующий день Толя, развернув свежий номер газеты, первым делом стал искать свою заметку. Она красовалась возле объявлений и буквы "А.П." стояли на надлежащем месте.
Все шло прекрасно, Толя уже собирался идти за материалом, как вдруг Феоктиста Модестовича вызвали к редактору. Вернулся он красный и злой.
- Ну и делов ты наделал, отрок! - набросился он на Толю. - Примусы! Примусы! Всего-то их было четыре штуки, а из-за твоей заметки с утра у магазина собралась огромная толпа домохозяек. Да и я виноват - не проверил. Эх, ты, искатель славы! - Феоктист Модестович отвернулся и начал быстро писать. Толя почувствовал себя очень плохо.
Снова он целыми днями блуждал по городу в поисках выдающихся событий, а когда возвращался в редакцию - получал от Феоктиста Модестовича задания писать о торговле ларьков, о поливке улиц, об очистке арыков, об уличных фонарях. В конце концов, он научился коротко в трех-четырехстрочных заметках отражать будничную жизнь города. Это было совсем не то, о чем он мечтал, к чему стремился. Слава была так же далека от него, как и раньше, когда он работал секретарем в Доме дехканина. Где ж она, эта слава? Как найти ее?
Толя бродил по городу в поисках материала, заходил в чайханы, толкался на базарах, сталкивался с разными людьми. Однажды он попал в опиекурильню, побывал в двух "малинах", куда сносились краденые вещи. Но об этом заметки не напишешь, об этом надо сообщать в милицию. Событий не было, слава не приходила.
А редакция жила своей жизнью. Утром печатали и правили вчерашний материал. Днем из типографии приносили еще сырые гранки. Близорукий корректор Степка, ругаясь и отплевываясь, исправлял бесчисленные ошибки наборщиков. Редактор бесконечно задерживал передовую. По комнатам носился секретарь, возмущаясь тем, что метранпаж опять куда-то пропал.
Иногда приезжал из района кто-нибудь из специальных корреспондентов. И тогда в коридоре становилось шумно. Раздавались приветствия, поцелуи, вопросы, будто спецкор вернулся, по-меньшей мере, из экспедиции за полярный круг. Корреспонденты приезжали загорелые, обветренные, привозили кучу новостей, разные безделушки - в подарок друзьям. Газета целую неделю печатала материалы о районе, из которого приехал корреспондент. Все эти дни приехавший был героем в редакции. Ему улыбались, предсказывали блестящую будущность, приглашали на домашние вечеринки.
Толя завидовал этим людям. В районе, казалось ему, он сразу нашел бы то, что тщетно искал в городе. Горы, тугаи, бурные реки хранили замечательные, еще никем не открытые тайны. Если бы Толе удалось туда попасть, к нему, наконец, пришла бы слава. В горах скрывались шайки басмачей, в камышах таились свирепые тигры, в кишлаках жили чудесные красавицы, которых надо было от кого-то спасать, привозить в город, приобщать к культуре...
Эта книга является 2-й частью романа "Нити судеб человеческих". В ней описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойное существование не осуществились в должной степени. Необычные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.
Во второй книге дилогии «Рельсы жизни моей» Виталий Hиколаевич Фёдоров продолжает рассказывать нам историю своей жизни, начиная с 1969 года. Когда-то он был босоногим мальчишкой, который рос в глухом удмуртском селе. А теперь, пройдя суровую школу возмужания, стал главой семьи, любящим супругом и отцом, несущим на своих плечах ответственность за близких людей.Железная дорога, ставшая неотъемлемой частью его жизни, преподнесёт ещё немало плохих и хороших сюрпризов, не раз заставит огорчаться, удивляться или веселиться.
Герой этой книги — Вильям Шекспир, увиденный глазами его жены, женщины простой, строптивой, но так и не укрощенной, щедро наделенной природным умом, здравым смыслом и чувством юмора. Перед нами как бы ее дневник, в котором прославленный поэт и драматург теряет величие, но обретает новые, совершенно неожиданные черты. Елизаветинская Англия, любимая эпоха Роберта Ная, известного поэта и автора исторических романов, предстает в этом оригинальном произведении с удивительной яркостью и живостью.
В книге впервые публикуется центральное произведение художника и поэта Павла Яковлевича Зальцмана (1912–1985) – незаконченный роман «Щенки», дающий поразительную по своей силе и убедительности панораму эпохи Гражданской войны и совмещающий в себе черты литературной фантасмагории, мистики, авангардного эксперимента и реалистической экспрессии. Рассказы 1940–50-х гг. и повесть «Memento» позволяют взглянуть на творчество Зальцмана под другим углом и понять, почему открытие этого автора «заставляет в известной мере перестраивать всю историю русской литературы XX века» (В.
«…Я желал бы поведать вам здесь о Жукове то, что известно мне о нем, а более всего он известен своею любовью…У нас как-то принято более рассуждать об идеологии декабристов, но любовь остается в стороне, словно довесок к буханке хлеба насущного. Может быть, именно по этой причине мы, идеологически очень крепко подкованные, небрежно отмахиваемся от большой любви – чистой, непорочной, лучезарной и возвышающей человека даже среди его немыслимых страданий…».
Книга посвящена одному из самых деятельных декабристов — Кондратию Рылееву. Недолгая жизнь этого пламенного патриота, революционера, поэта-гражданина вырисовывается на фоне России 20-х годов позапрошлого века. Рядом с Рылеевым в книге возникают образы Пестеля, Каховского, братьев Бестужевых и других деятелей первого в России тайного революционного общества.