Мирное время - [41]
За столом президиума поднялся Вася Корниенко. Он оперся обеими руками о стол и громко сказал:
- Членов бюро обкома просим занять места в президиуме.
- А кандидатов? - спросил кто-то в зале.
Вася подумал и ответил:
- Можно и кандидатов.
Заседание началось.
Виктор уселся поудобнее на жестком стуле, положил перед собой бумагу и приготовился внимательно слушать. Первый доклад - о подготовке к посевной делал сам Корниенко. Он говорил длинно и монотонно. Комсомольцы из районов устало вслушивались в знакомые имена, названия, цифры. Городские, сидевшие вместе, переписывались. Костя Сизов сперва записывал какие-то вопросы к докладчику, потом окружил их невероятной виньеткой, затем виньетка обросла листьями и цветами. Он соединил все буквы кривыми линиями и стрелами, а когда попытался снова прочесть написанное - ничего не разобрал.
Виктор рисовал карикатуры, которые ходили по столам, вызывая приглушенный смех. Больше всего Виктору хотелось, чтобы его рисунки дошли до того ряда, где сидела Маша, но этого почему-то не получалось. Тогда он перестал рисовать и повернулся так, чтобы видеть профиль девушки. Она сидела неподвижно и внимательно слушала доклад.
Внезапно зал ожил - Вася заговорил о результатах уборочной. Когда он стал читать сводку, аплодисменты то и дело сменялись бурными возгласами возмущения. Каждый хотел занимать первое место в сводке и обижался, попав на последние.
Наконец, Вася выпил воды, поставил стакан на стол, и сказал:
- Ну, вот...
И стал собирать бумаги. Доклад кончился. Объявили перерыв.
Вспыхнули разговоры, смех, с шумом отодвигались стулья. Комсомольцы вышли на улицу. Над городом сияла луна, вдали смутно темнели горы.
Виктор пошел с памирцами в чайхану. Все уселись на грязных паласах и заказали дюжину чайников чая. В этот поздний час в чайхане больше никого не было. Чайханщик услужливо подал чай и уселся у самовара.
Виктор пил горячий чай и слушал длинные рассказы Сизова, Макуль-шо, Шодмона, с которыми познакомил его Костя. Памир вставал перед ним живой и ощутимый, близкий и понятный. Виктор видел посевы с ладонь величиной, кишлаки, лепящиеся по склонам, узкие ущелья, лестницы вместо дорог, овринги, ледники и камни, камни, камни... У подножья покрытых снегом гор по маленьким полям ходили женщины. Они громко кричали осипшими голосами - отпугивали воробьев от драгоценных посевов пшеницы. Но уже строились школы, больницы в этом глухом уголке великой страны. Уже с Памира в Ташкент и Москву комсомольцы ехали учиться. Новая жизнь входила в каждую семью.
Ночевать Костя снова пошел к Виктору. Они расстелили на полу одеяло и сразу заснули.
На другой день пленум начался несколько необычно. Группе комсомольцев взбрело в голову приехать сюда на извозчиках. У дюшамбинских извозчиков были старомодные пароконные фаэтоны с колокольцами. Это всем понравилось. И вот к зданию ЦИК'а потянулся длинный ряд фаэтонов с бубенцами, как на свадьбе. Один за другим подкатывали экипажи к подъезду, извозчики лихо осаживали коней, комсомольцы прыгали с подножек и бежали в зал. Утреннее заседание пленума открылось точно вовремя.
Начались прения по докладу. Каждый участник пленума собирался говорить сам, поэтому ораторов слушали только те, кто уже выступал. Говорили о своей работе, о неотложных нуждах. Каждый оратор считал свой район самым важным, требовал особого внимания и немедленной помощи.
Когда Ленька ораторствовал с трибуны, в зал вошли трое неизвестных. Один остановился у самых дверей, другие прошли к столу президиума, пошептались с Васей Корниенко.
Один из вошедших подождал, пока Ленька умолкнет, и, подняв руку, сказал:
- Товарищи, спокойствие! Среди нас находится враг народа, убийца и басмач Хошмамед. Мы его сейчас арестуем!
Зазвенело стекло - лампа у окна упала на пол. Вспыхнул разлившийся керосин. Комсомольцы бросились тушить огонь.
- Держите! - крикнула какая-то девушка. - Он выпрыгнул в окно!
Ближние бросились к окну. Но их остановил голос:
- Спокойно! Пусть прыгает - за окном стоит наш наряд. Весь дом окружен.
И как бы в подтверждение этого, в зал вошел красноармеец с винтовкой и доложил:
- Взяли!
Зал взорвался аплодисментами.
Когда все немного успокоились, из-за стола вышел Кузьма Степанович. Он стал рядом с трибуной и негромко, спокойно заговорил:
- Мы с вами, товарищи, привыкли делить людей на две группы: красную и черную. Те, кто идёт вместе с нами, рядом с нами - это красные. Те, кто против нас - черные. А вот случается, что идет человек с нами, долго идет, другом начинает казаться. Мы даем ему самое дорогое, что есть у нашей молодежи, - комсомольский билет. Мы выдвигаем его на ответственную работу. Он отчитывается перед нами. Мы хвалим его или ругаем, но мы думаем, что он наш, близкий... И вдруг он показывает свои звериные клыки... Мы узнаем, что он втерся, проник в нашу среду по заданию врага, вредил нашему делу, кровью и железом пытался ответить на наше доверие.
Мы жестоко наказаны. Мы не разглядели врага рядом с нами, мы не разгадали его под маской.
Хошмамед скрыл от нас свое родство с проклятой собакой Ибрагим-беком. Он не сказал нам, что вся его родня ушла с Ибрагимом за кордон. Он притворялся бедной сиротой, и мы пригрели его, пожалели. А он оказался кровожадным волком, крупным хищником. Он организовал налет на Кокташ. Он убрал со своей дороги людей, которые знали его прошлое и настоящее. Храбрых и сильных он убил, слабых и трусливых - запугал.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».