Мириад островов. Рождение героя - [9]

Экзекуторы и допросчики так и живут рядом с казематами: не потому, что их презирают и не дают им проходу — только не монахи с их вечной тенденцией ко всепрощению, — но лишь для того, что так куда легче наводить тень на плетень. Изменять обстановку, чтобы заключённый потерял чувство времени, нагнетать или, напротив, облагораживать атмосферу, без конца мыть, чистить, стерилизовать (новое применение старого понятия).

Ну и для того, чтобы не расхаживать под ручку с теми, кто является вниз ради сугубо приватных услуг. Тайна строгой епитимьи равна тайне самой исповеди.

Ключи у него теперь были от любого замка в огромном здании. Ха, измени он ударение в одном слове — выйдет типично русский словесный выверт, подумал Барбе. Хитромудрое наречие, оттого и вытесняет повсеместно локальные говоры или не даёт им развиться в нечто литературное. В точности как хитроумные извилистые отмычки, что когда-то изобретал сын кузнеца, постепенно вытеснили из братского обихода простой и честный ключ от одной скважины.

Всё-таки вламываться на чужую территорию он не стал. Достал заранее выбранный ключ, чуть провернул, вытащил и постучал о косяк — так приходили высшие к нижестоящим.

— Не заперто, — донеслось оттуда.

Внутри от нечего делать резались в кости двое бессонных: постарше, тёмный и кряжистый, и помоложе, жилистый и какой-то бесцветный. Первого он помнил хорошо и в самых мелких деталях, второго видел впервые: неудивительно, только один рутенский полководец знал всех своих солдат в лицо, да и то враньё, наверное.

— О, гран-мессер, — оба привстали и поклонились. — К вашим услугам.

Тратить время на обоюдные реверансы никак не хотелось, поэтому Барбе отдал поклон и, выпрямившись, проговорил отрывисто:

— Нужны три вещи: преискусный мейстер, мягкая плеть и жёсткие узы.

— Слышишь, Крисп, кто из нас обоих самый-самый? — сказал молодой. — Не стоит ли поискать в окрестностях?

— Мне самому, — завершил кодовую фразу Барбе. Вряд ли по регламенту, зато без недомолвок.

Мужчины переглянулись.

— Простите, гран-мессер, — ответил молодой. — С этими словами редко приходят, мы было решили — оговорка без понятия. Но кто не знает, как правильно, — не добавит ничего от себя, как вы. Криспен, оставайся у входа на случай, если ещё кому со стороны подопрёт. Будет мне что от тебя надо — кликну.

Отпер своим ключом внутреннюю дверцу, пригласил войти:

— Там уж точно не случится лишних ушей и глаз, генерал.

Шли не так долго, сколько муторно: тропы здесь были только звериные, на водопой, да ещё и снегом позаносило. Рауди вроде помнил, где торил свою дорожку, а всё равно больше по моху на стволах определялись.

— И это помещение для будущей матери? — мейсти Леора в возмущении остановилась у порога. — Шалаш какой-то дощатый и бревенчатый. Типа фигвам.

— Девочки построили, — возразил мужчина. — Как раз получилось очень добротно. Они ведь тут по-настоящему жили — до отъезда. Классическая шатровая конструкция, есть пол, тамбур для сохранения тепла, именуется сени, главное зало топится по-чёрному для экономии и от заразы, освещается через дымовое отверстие…

— Очень мило вдруг попасть на лекцию по архитектуре, — прерывает его дама Леора, но он успевает завершить:

— После родов мы намерены это сжечь.

— Вот как, — пожилая мейсти озирает его с ног до головы. — А ведь раньше не береглись. Даже родильной горячки, не говоря обо всём прочем.

— Молоды были, — лаконично ответил мужчина. Отворяет обе двери зараз и подталкивает акушерку вперёд себя, в тесную комнату со сводом, кострищем посередине пола и ожерельем небольших «факелов-светлячков» посередине стен.

Внутри каморы было… наоборот, не было ничего особенного. Выставленного напоказ. Только вот занавеси по всем стенам вряд ли прятали под собой окна: слишком много было факелов для помещения, где времена суток сменяют одно другое. Рыжее пламя в узких чашах стояло почти неподвижно — отличное масло, никакой копоти, да и сквозняки тут явно не гуляют без спросу.

— Я не имею права докапываться до тайного, мессер, — сказал экзекутор. — Поэтому вынужден соблюдать ритуал дотошно и буквально. Если он покажется вам в чём-то оскорбительным — поверьте, мы с Криспом нимало не хотели такого. Если будете упорствовать в своём нежелании — ваши объяснения мы примем, но не будут ли они куда хуже слепой покорности?

— А заставить меня ты можешь?

— Вдвоем — смогли бы точно. Позору бы не обобрались. Это я о вас самих.

Барбе пожал плечами:

— Складно проповедуешь. Тебя бы на церковную кафедру. Ладно, дай мне Всевышний принять всё как есть. Имя твоё мне по обряду ведать позволено?

— Одгар из корня Акселя. Только не зовите меня так длинно: мейс или мейст — и хватит с меня.

— Ну, мейстер Одгар, командуй.

— Тогда заранее скажу: если назову на «ты» — начинается серьёзное. Без рассуждений, как там и что, понимаете? Ни убавить, ни прибавить, ни об этом заикнуться. Теперь: сторожить рассвет не хотите?

— Ты не выспался или как, мейс?

— Принимаю шутку. Я вот ещё почему. Вы, конечно, слывёте жутким чистюлей, но идя к нам, успели вымыться снаружи и внутри?

Барбе поднял брови. Одгар только вздохнул: