Мираж огня - [24]

Малыш быстро кивнул и резво убежал выполнять приказ господина. Странно, я не помню, чтобы в инквизиции было рабство. Епископ не имел права обращаться так с этим ребенком.

— А кто он? — напряженно поинтересовался я, кивнув в сторону убегающего ребенка, меня почему-то тревожила судьба мальчишки, — В инквизиции не было рабства.

Я нахмурился и посмотрел на епископа, тот побледнел, но самообладания не потерял.

— Он — дитя порока и греха, — сурово произнес инквизитор, но его взгляд потеплел при упоминании мальчишки. — Он сын сожженной ведьмы, обращенный на путь истинной веры, отрекся от материнской скверны и вызвавший к богу! Однажды он искупит грех своего рождения в глазах господа нашего, взяв меч в руки и отправившись изничтожать скверну. И тогда бог простит его, святой Петр откроет для него врата рая, а грех родителей его будет искуплен в глазах господа.

Я чувствовал ложь. Да, возможно святой отец и любил ребенка, но про служение церкви он лгал. Никто не допустит чтобы дитя ведьмы стало главенствовать в инквизиции. Святой отец почувствовал мои колебания и решил перевести тему.

— Сын мой, я бы хотел показать тебе наших писарей! Ты обязан будешь приходить к ним сразу после охоты и рассказывать то, что видел. Сие поможет нам вычищать мир от скверны! — глубокомысленно заявил епископ, бодро идя по коридору, — Здесь мы собираем знания про ведьм и колдунов! Мы должны уметь защитить себя и людей, во имя господа нашего!

Мы подходили к приоткрытой двери, из которой мягко лился свет, подойдя немного ближе я услышал: «Да! Так и пиши! Больше сотни бесов встали на защиту ведьмы, преграждая нам путь! Но я не сдался! Я прорывался через них, зная, что вера со мной и Господь!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Три тысячи чертей! — заорал внезапно Люцифер. — Каналья! О, кстати, словечко нужно кому-нибудь подкинуть!

— Мы прошли мимо, а епископ открыл дверь, за которой слышался голос: «Как он в тебя входил? Говори ведьма!»

На коленях возле стола сидела связанная девушка, а писарь внимательно записывал каждое слово. Неподалеку стояли двое инквизиторов.

— Ты имела сношения с демоном, и не хочешь объяснить, как он в тебя входил! — грозно произнес писарь.

— Вы, гляньте, — заметил Люцифер. — Рыжая или нет? А то у нас есть тот, кто ответит на вопрос!

— Он большой у него? — сухо произнес писарь, а девушка бормотала что-то невразумительное. — Мелкий? Так и запишем!

— Бе-е-ель! Я не знал, что у тебя мелкий! У меня-то точно не мелкий! — возмутился Люцифер. — Могу показать!

Девушка сидела, опустив голову и умолкла.

— Говори, он холодный и у него холодный как лед, или жаркий, как пламя? — прищурился писарь, пока я смотрел на него страшными глазами.

— Мне вот интересно, на кой они интересуются? — осведомился Люцифер.

— А вдруг мы их поймаем! — рассмеялся Бельфегор, прислушиваясь к допросу.

— Тогда мне вон того, сладенького! — прыснул темный ангел, глядя на брата. Святой Петр перекрестился.

Имя его? — сурово произнес писарь, а ведьма вздохнула. — Не помнишь? Сейчас буду перечислять! Люцифер…

Ведьма чихнула, а я удивился тому, сколько пыли было в комнате.

— Значит, Люцифер! — обрадовался писарь, что-то скребя пером.

— Я вообще ее в первый раз вижу! — заорал Люцифер, поглядывая на ангелов и брата. — Между нами ничего не было, кроме социальной пропасти!

Я был в ужасе, от того, что видел и слышал. А вера в то, что Господь меня вернул становилась все крепче. Кто-то должен остановить этот беспредел! Они бесчинствуют! Никогда не думал, что скажу это, но инквизиция сейчас страшнее самих ведьм!

— Вот ряса, господин, — запыхавшийся мальчонка протягивал мне ворох одежды. Из кучи тряпья торчала белая рубаха, штаны, сапоги, а сверху лежала ряса из дорогой ткани. Я помнил, что ряса у папы тогда была скромнее, — Вам не нравится?

Я протянул руку к одежде, а малыш зажмурился и отшатнулся. Его били? В стенах церкви? Ребенка? Церковь всегда была приютом для сирот и обездоленных, для гонимых и бездомных.

— Почему ты боишься? — сурово произнес я, глядя поверх мальчишки на епископа, — Скажи, тебя обижали здесь?

Святой отец стал белее мела, а мальчишка раздумывал стоит ли мне говорить очевидную правду или нет. Ответ мне уже не требовался, я и так все прекрасно понял. Дьявол правит в стенах этой церкви.

— Да боже упаси! — заорал Люцифер, пытаясь перекреститься. — Ноги моей там не было! Я у них идеи для грешников перенимаю!

— Люди иногда страшнее дьявола, — вздохнул Михаил.

— А дьявола они придумали, чтобы казаться себе на его фоне такими миленькими, добренькими и пушистенькими! — усмехнулся Люцифер.

— Спаси тебя Бог, — проговорил я, забирая вещи и улыбаясь ребенку, а затем перевел взгляд на епископа. — Я уверен, что произошло недоразумение и ребенок просто испугался, верно?

Епископ кивнул и предложил выделить мне келью, чтобы я смог обжиться и переодеться.

— У меня есть дом, — заверил я священнослужителя, а вот взгляд его мне не понравился, — Прошу только коня, чтобы я всегда мог прибыть вовремя и служить святой церкви.

— Мило! Беги на конюшню, скажи Жозефу, чтобы Антонию выдали лучшего из першеронов! — скомандовал епископ, а мы все дружно, кто слышал эту новость уронили челюсти, — Скажи, чтобы дал серебристого! Как моего! У святого должно быть все самое лучшее! Он — символ нашей борьбы против дьявола.