Мир в огне - [27]

— Я хочу видеть моего Харелта! Я имею право его видеть.

— Господин Харелт болен, потому не принимает, — Криси ответила сразу, не успела гостья договорить. Про девицу она уже наслушалась от прислуги и успела возненавидеть до глубины души.

— Не ври мне, ничтожество. И запомни — для таких, как ты — он дан Хаттан. А я дана…

— Между прочим, — вдруг с какой-то кошачьей ленцой прервала её Мирна, — в отсутствии сюзерена личный вассал является его рукой и голосом. И сейчас Голос Харелта тебе ответил, что мой брат болен и принять тебя не может. Оскорбление же личного вассала приравнивается к оскорблению сюзерена… Но с учётом ваших, пусть и бывших, отношений, я готова сделать одолжение и ничего не заметить. Вон! Чтобы духу твоего здесь не было. И немедленно. Ясно?

Едва стих цокот туфель, гневно стучащих по коридору к выходу, Харелт вошёл в гостиную и со вздохом сказал:

— Да-а-а, не зря отец Гилвелл любил говорить, что прошлое — это страницы книги жизни, в которых мы пишем настоящим, чтобы появилось будущее. Выдрать некоторые страницы, чтобы они не портили «завтра», очень сложно.

— Надеюсь, что эту страницу мы всё-таки выкинули, — усмехнулась Мирна. — И вообще. Шёл бы ты, братик, и не мешал нам. Криси у нас девочка, конечно, талантливая, — Кайристина как всегда, когда её хвалили при Харелте, тут же заалела, чуть ли не сравнявшись цветом с платьем, — но северные языки — штука сложная. Так что, не отвлекай.

Вскоре пришлось ретироваться не только из комнаты, где занималась Мирна, но и из дома вообще. Заканчивая завтрак, Харелт из окна кухни заметил, что подъехала коляска, в которой восседала Уна — а кузина спелась с его бывшей невестой сразу и накрепко, поэтому цель нежданного визита прогладывала вполне очевидно. Двоюродную сестру Мирна так грубо выгнать не посмеет, да и Харелт от встречи увильнуть не сможет.

Выбор, куда отправляться, был очевиден — к Дугалу Морею. А от него вдвоём к Булли, попытаться оторвать уважаемого молодого легата от повседневных дел, чтобы посидеть в каком-нибудь кабачке и повспоминать о старых временах… Свою ошибку Харелт понял, едва часовой их встретил и повёл через лагерь к дому легата: надо было договариваться о встрече сразу в городе. Потому что, оказавшись на территории полка, Дугал сразу же стал похож на сеттера, который почуял добычу. И не успели гости отряхнуть снег, а в кабинете Булли отзвучать приветствия, как сразу же начался разговор двух влюблённых в своё дело профессионалов. Разговор, в котором Харелт понимал с пятое на десятое. Потому что его, конечно, тоже учили, как и любого мужчину императорского клана… Только вот солдатами он ни разу в жизни не командовал, да и тонкости подготовки пехоты и конницы к совместным действиям от него были далеки. А Булли, тем временем, вызвал адъютанта, и по лагерю заиграл сигнал тревоги. После чего сначала первую половину дня все участвовали в незапланированных учениях, а потом всю вторую Харелт сидел на совещании, где центурионы вместе с легатом и экспертом из личной сотни генерала Доннахи, как отрекомендовали центуриона Морея, разбирали результаты.

Дугал уезжал из расположения полка с восторгом, приговаривая: «Вот это солдаты! Да я с такими парнями бы в огонь и воду. Сколько там полку? Пять лет всего, а уже четыре наградных венка!» Харелт в ответ отмалчивался, мечтал о кровати, куда уронит измученное тело, и давал себе клятву, что в следующий раз они втроём встретятся только в городе или в поместье Мореев. Иначе весь отпуск Дугала проведут в учебных марш-бросках — а зимой это куда неприятнее, чем летом.

Повод встретиться ещё раз нашёлся через пять дней. Так получилось, что за время своей недолгой активной светской жизни Харелт познакомился со многими, но после разрыва со своей невестой почти сразу вычеркнул из жизни всех. Исключением стал один человек — дан Ригарт, двадцатилетний солдат первого гвардейского полка Золотого легиона. Немного наивный и с самомнением, как все гвардейцы, но, в целом, парень неплохой. Оказалось достаточно оговорки, что Харелт знаком с офицером из личной сотни самого генерала Доннахи, чтобы Ригарт загорелся, будто сопливый пацан, которому обещали встречу с седым заслуженным ветераном. Следующим шагом стал аккуратный разговор с сестрой — она давно хотела познакомить Иннес с кем-нибудь вроде Дугала… И предложение своей лучшей подруге Марион съездить на загородный пикник в знак того, что Харелт раскаялся, признаёт: весной он встал в ссоре с её мужем на сторону бывшей невесты — и был неправ. Мирна, когда считала, что ей надо, умела становиться очень настойчивой, поэтому и Дугал, и Булли под её натиском пали быстро. Чтобы выглядело всё благопристойно, Ригарт пригласил ещё двух знакомых девушек….

Пронзительное голубое небо, яркое солнце, на улице ещё не оттепель, снег хрустит — но и не мороз. Харелт и Ригарт сняли на весь день загородный охотничий домик, все оставили там под присмотром егеря и грумов лошадей, и отправились на поляну неподалёку. Причём, как с удивлением обратил внимание Харелт, Дугал словно невзначай всё время оказывался неподалёку от Иннес. А девушка, вроде, и не протестовала. Кидалась в ответ снежками, обычно сдержанная — весело хохотала и дурачилась вместе с остальными. Прогулка получилась замечательной, свою долю желаемого общения получили и сам Харелт, и Ригарт… И даже две его подружки: девочки буквально прилипли к Марион, увидев в ней идеал настоящей молодой леди.