«Мир спасет красота». В России - [20]
>36 Переводчик — изменник (um.).
>37 Казимир Ульрих Бёлендорф (1775–1825) — немецкий писатель и историк.
>38 Friedrich Hölderlin. Sämtliche Werke. Berlin, Propy- läen-Verlag, 1922. Bd. 3. P. 247.
>39 Подчеркивая важность предмета, Федье использует в этом месте характерно библейский оборот.
>40 Vacance.
>41 L’immédiateté.
>42 «Anmerkungen zum Oedipus» (1804).
>43 «Aus der Erfahrung des Denkens» (1947).
>44 Universellement.
>45 Кант, «Критика способности суждения», ч. I, кн. 1, § 9: «Прекрасно то, что всем нравится без [посредства] понятия» (по изданию 1966 года, анонимный перевод, вероятно, уже упомянутого А. Сараджева).
>46 Там же. § 5: «Приятным каждый называет то, что доставляет ему наслаждение; прекрасным — то, что ему только нравится, хорошим — то, что он ценит, одобряет, т. е. в чем он усматривает объективную ценность». «Критика способности суждения» нередко называется «Третьей Критикой».
>47 Universel.
>48 Кантовское в том смысле, что именно Кант подразумевает под словом «критика», происходящим от греческого κρίνειν.
>49 То есть немецких.
>50 «Énigme, ce qui pur a jailli» (перевод Жана Бофре). Жан Бофре (1907–1982) — французский фило соф; переводчик и истолкователь Хайдеггера, учитель Федье.
>51 Варлам Шаламов, «Колымские рассказы», кн. II, «Житие инженера Кипреева»: «Человек, надеющийся на что-то, меняет свое поведение, чаще кривит душой, чем человек, не имеющий надежды». Надежда — всего лишь гипостазирующая деформация чистой возможности ожидания, которую просто открывает надежда. Примеч. Ф. Федье.
>52 «Mondialisation».
>53 Хайдеггер, «Европейский нигилизм», гл. «Пять главных рубрик в мысли Ницше»: «Ницше говорит о „европейском нигилизме“. Он подразумевает под этим не распространяющийся около середины XIX века позитивизм и его географическую экспансию по Европе; „европейский" имеет здесь историческое значение, равносильное „западному“ в смысле истории Запада. „Нигилизм“ употребляется Ницше как название им впервые опознанного, пронизывающего предыдущие века и определяющего собою ближайшее столетие исторического движения, истолкование самой сути которого он сводит к короткому тезису: „Бог умер“. Это значит: „христианский Бог“ утратил свою власть над сущим и над предназначением человека. „Христианский Бог“ здесь одновременно служит ведущим представлением для „сверхчувственного“ вообще и его различных истолкований, для „идеалов“ и „норм“, для „принципов“ и „правил“ для „целей“ и „ценностей“, которые учреждены „над“ сущим, чтобы придать сущему в целом цель, порядок и — как вкратце говорят — „смысл“. Нигилизм есть тот исторический процесс, в ходе которого „сверхчувственное“ в его господствующей высоте становится шатким и ничтожным, так что само сущее теряет свои ценность и смысл. Нигилизм есть сама история сущего, когда медленно, но неудержимо выходит на свет смерть христианского Бога. Не исключено, что в этого Бога еще долго будут верить и считать его мир „действительным“, „действенным“ и „определяющим“. Это похоже на то явление, когда свет тысячелетия назад погасшей звезды еще виден, но при всём своем свечении оказывается чистой „видимостью“. Нигилизм не есть поэтому для Ницше какое-то воззрение с такими-то „представителями“, он и не отдельно взятая историческая „данность“ в ряду многих прочих, поддающихся историографическому описанию. Нигилизм есть, напротив, то долговечное событие, от которого существенно меняется истина о сущем в целом, тяготея к обусловленному ею концу» (пер. В. Бибихина). Различение между бытием и сущим — тема размышлений Хайдеггера начиная уже с трактата «Бытие и время» (1927).
>54 Ночной (лат.).
>55 Спасти (лат.).
110
>56 Служить (лат.).
>57 Невредимый, целый (лат.).
>58 Буквально «здоровый и невредимый», переводится на русский фразеологизмами «целый и невредимый», «в целости и сохранности».
>59 Entièreté.
>60 Состояние, положение, условие (лат.).
>61 В этой этимологии Федье следует словарю Эрну и Мейе.
>62 Telle est LA condition humaine (определенный артикль выделен автором).
>63 Здесь и сейчас (лат.).
>64 Пер. Н. Столярова.
>65 «Bizarre».
>66 L’entrevoir.
>67 Бодлер, «Всемирная выставка 1855 года».
>68 «Глубокой ночью, когда смешалось все / В беспамятстве, и изначальный хаос / Приходит снова» (пер. Вяч. Куприянова).
>69 Impie. Федье не комментирует это место, но мне представляется, что так передано стоящее у Гёльдерлина в 7-й строфе слово «trotzigen» («дерзкие», «упрямцы»), которое другие французские переводы «Рейна» передают как imprudents, obstinés. У Куприянова: «строптивые».
>70 Благочестив (лат.).
>71 «In lieblicher Bläue».
>72 La Pureté toutefois est aussi Beauté (пер. Ф. Федье). В переводе A. Прокопьева: «Чистота — она тоже Прекрасное».
>73 Рембо, «Сезон в аду», V, «Алхимия слова» (пер. Н. Яковлевой).
>74 Saine et sauve.
>75 Автор указывает день праздника святого по юлианскому календарю, тогда как поездка в Лавру состоялась 25 сентября по новому стилю, в будний день, когда ни особых торжеств, ни стечения богомольцев в Лавре не было.
>76 Père Paul Florensky. La perspective inversée, suivi de l'Iconostase. Lausanne: L’Âge d’Homme, 1992. P. 28–50. Примечание Ф. Федье.
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.