Мир сновидений - [16]

   моления — без упованья?

Значит, напрасно

   злую сносил я обузу?

Зря корабли сожжены,

дорогие разорваны узы?

Я ли раскаюсь

   в исканьях своих неустанных,

боль ощущая

   в давно затянувшихся ранах?

Перед всевластной

   судьбою склоняюсь в бессильи.

Кантеле смолкло,

   у звуков оборваны крылья.

Холодом веет…

   Песням я больше не верю.

В уединенье

   ползу умирающим зверем.

ELEGIA

Haihtuvi nuoruus niinkuin vierivä virta.

Langat jo harmaat lyö elon kultainen pirta.

Turhaan, oi turhaan tartun ma hetkehen kiini;

riemua ei suo rattoisa seura, ei viini.

Häipyvät taakse tahtoni ylpeät päivät.

Henkeni hurmat ammoin jo jälkehen jäivät.

Notkosta nousin. Taasko on painua tieni?

Toivoni ainoo: tuskaton tuokio pieni.

Tiedän ma: rauha mulle on mullassa suotu.

Etsijän tielle ei lepo lempeä luotu,

pohjoinen puhuu, myrskyhyn aurinko vaipuu,

jäa punajuova: kauneuden voimaton kaipuu.

Upposi mereen unteni kukkivat kunnaat.

Mies olen köyhä: kalliit on laulujen lunnaat.

Kaikkeni annoin, hetken ma heilua jaksoin,

haavehen kullat mieleni murheella maksoin.

Uupunut olen, ah, sydänjuurihin saakka!

Liikako lienee pantukin paatinen taakka?

Tai olen niitä, joilla on tahto, ei voima?

Voittoni tyhjä, tyon tulos tuntoni soima.

Siis oli suotta kestetyt, vaikeat vaivat,

katkotut kahleet, poltetut, rakkahat laivat?

Nytkö ma kaadúin, kun oli kaikkeni tarpeen?

Jähmetyn jääksi, kun meni haavani arpeen?

Toivoton taisto taivaan valtoja vastaanl

Kaikuvi kannel; lohduta laulu ei lastaan.

Hallatar haastaa, soi sävel sortuvin siivin.

Rotkoni rauhaan kuin peto kuoleva hiivin.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА

Скользка, словно лыжа на повороте,

крепка, словно смертные ворота,

горька, словно пламя костра лесного,

сладка, словно вкус молока парного,

игрива, словно листок осины,

мрачна, словно холм посреди трясины,

сурова, словно волна седая, —

вот так любит женщина молодая.

NUORI NAINEN

Liukas niinkuin lumella suksi,

kova niinkuin kuolon uksi,

kitkerä niinkuin kiukaan lieska,

makea niinkuin maito ja rieska,

leikkivä niinkuin lehti haavan,

ankara niinkuin aalto aavan,

synkkä niinkuin suossa vuori:

niin on lemmessä nainen nuori.

ТА — ЭТА

Эта себя мне навек отдала,

та — ничего не дала мне.

И все же себя навек отдаю

той, что ничего не дала мне.

Эту я мучил, терзал до смерти,

а та — меня истерзала.

И все же любить я буду до смерти

ту, что меня истерзала.

Та — раздувает огонь жестокий,

эта — молча сгорает.

И все же брошусь в огонь жестокий —

молча любовь сгорает.

TOINEN — TOINEN

Toinen kaikkensa minulle antoi,

toinen ei antanut mitään.

Ja sentään kaikkeni hälle ma annoin,

joka ei antanut mitaan.

Toista ma kiusasin kuolohon saakka,

toinen kiusasi mua.

Ja sentaän lemmin ma kuolohon saakka

häntä, ken kiusasi mua.

Lietsovi toinen liekkiä julmaa,

toinen vaieten palaa.

Ja sentään seuraan ma liekkiä julmaa —

rakkaus vaieten palaa.

ВЛАСТЬ ВЫБОРА

Выбирать другие властны,

мне же это не дано;

по путям бродил я разным —

был собою все равно:

делал то, к чему назначен,

не исполнил, что не смог…

Вот и сходит вечер мрачен —

наступил затишья срок.

Над моим могильным кровом

я прошу вас написать,

что душе моей суровой

и судьба была под стать:

«Сам кремень, я высек пламя,

тем огнем пылал я весь,

догорел дотла стихами

только черный пепел здесь».

VAALIN VALTA

Muilla olkoon vaalin valta,

muir ei ollut milloinkaan;

kuljin yltä taikka alta,

itseäni täytin vaan;

minkä tein, mun tehdä täytyi,

mit’ en tehnyt, voinut en;

vihdoin ilta hämärtaytyi,

lankes hetki hiljainen.

Pankaa patsas haudalleni,

kivpen tama kirjoitus:

«Synkkä niinkuin sydämeni

oli mulle sallimus.

Itse iskin piista tulta,

sytyin, hehkuin tuokion,

paloi paras laulu multa,

tässä tuhka tumma on.»

Из сборника «Звездный сад» / Tähtitarha (1912)

МЫШЬ

И я в Аркадии родился…

Сперва он был крохотной мышкой театральной,

потом пошустрил по путям провинциальным.

В его исполнении Мефисто и Христы

имели похожие мышиные хвосты.

Но его прельщала Мольерова лира

(хоть сам был Создателя лучшая сатира).

Он бабьими сплетнями занялся и политикой

и по ним взобрался до роли критика.

«Коль гора зачала меня…» — вот мышиная логика, —

«Не родить ли мне гору?» — вот мышиная трагика.

HURI

Auch ich bin in Arkadia geboren

Hän ensin oli pikkuinen teatterihiiri,

sitten hän maaseudun maanteitä kiiri.

Näytti siellä Kristukset ja näytti Mefistot:

samat oli kummallakin hiiren takalistot.

Mut Molièreksi se pyrki pieni hiiri,

kun ilse oli Luojansa ihanin satiiri.

Siks alkoi hän akkojen juoruja juosla

ja kritikasteriksi jo kiipesi tuosta.

«Kun vuoret mun siitti» — se oli hiiren logiikka

«niin minä miks en vuorta?» — Se oli hiiren tragiikka.

КЮЛЬТЮРА (на хельсинкском диалекте)

«Кюльтюра! Кюльтюра! Кюльтюра!»

Кудахчет здесь каждая юора.

Но что же такое — кюльтюра?

Смотря какова конъюнктюра…

Одному это — литератора,

А другому — круизы и тюры,

Айседоры Дункан фипора

Или Вагнера партитюра.

Разношерстная штука — юольтюра:

Это грекам — Акрополь, скульптора,

Только финская наша юольтюра —

На все это карикатюра.

KYLTYYRI (Heisingin murteella)

«Kyltyyri! Kyltyyril Kyltyyri!»

Tuo huuto on Suomessa syyri.

Mut mikä se on se kyltyyri?

Kas, siinäpä pulma on jyyri.

Se on yhdelle ооррега-kyyri,

taas toiselle Tukholma-tyÿri,

Duncan, Forssellin figyyri

tai Parisin polityyri.