Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - [84]
До 1900 года папирусовые болота в верховьях Белого Нила оставались почти непроходимыми, за что получили специальное имя Эль-Зюдд. И сейчас путешествие на пароходе через Эль-Зюдд даже при наличии противомоскитной сетки требует выдержки и хладнокровия. Можно себе представить, с какими жертвами древние египтяне добывали отсюда черенки папируса для посадки у себя дома, в низовьях великой реки.
Геродот за 400 лет до нашей эры пытался проникнуть к истокам Нила, но добрался только до Асуана. Император Нерон снарядил экспедицию с тою же задачей. Папирусники Эль-Зюдда сдержали ее порыв. Вернувшись в Рим, центурионы доложили: не пройдешь там ни пешком, ни на лодке! В 1870 году лучше оснащенный отряд потерял массу людей и лодок и вернулся с пустыми руками. В 1881 году именитый местный деятель повторил попытку, но застрял в папирусниках на три с половиной месяца. За это время из 400 человек его эскорта уцелели лишь немногие.
До сих пор папирус Эль-Зюдда требует от людей храбрости и мужества. Один наш современник в 1960 году писал: одно дело, когда смотришь на папирус в ботаническом саду или на фресках древних египтян. Там прелестное растение изящно изгибается на фоне спокойного неба. Совсем другое — встреча с этим гигантским осоковым в его владениях. Там его стебли умножены до сумасшествия и гнетут и давят своей монотонностью. Бедняга, видимо, слишком утомился и совсем забыл о том, что без папируса, без Эль-Зюдда Земля стала бы скучной и неинтересной, как если бы ее лишили вулканов, Северного полюса, озера Байкал или Антарктиды. И ему, не будь папируса, не о чем было бы писать.
К слову: тот папирус, который мы выращиваем в комнатах в горшках с водой, — другой вид — очереднолистный. Он — с Мадагаскара.
К роду сыть, куда причисляются папирусы, относится и чуфа, земляной миндаль. Чуфа хоть и выращивается у нас, но тоже с верховьев Нила. По этой причине уживается только на Кавказе и в Средней Азии, да и там редко цветет — не хватает тепла.
У нас чуфа — однолетник, хотя на родине — многолетнее растение. Крупные метелки из плоских колосков. Снопик рассыпающихся в стороны осокоподобных листьев. Самое главное богатство чуфы — ее удлиненные желтые полосатые клубни величиной с картофелину среднего размера.
Ради клубней египтяне разводили чуфу еще 2 тысячи лет назад. Клали в гробницы. Преклонение перед земляным миндалем имело основания. В клубнях — золотистое масло, похожее на оливковое. Их можно и сырыми есть, как миндаль. Но, как ни велик «производственный стаж» чуфы, после египтян никто из селекционеров ею не заинтересовался. Какой была, такой и осталась.
Теперь о камышах. Сразу же уточним, что такое камыш. По этому поводу в неботаническом мире — к нему принадлежит большая часть человечества — большая путаница. Камышом принято называть почти все более или менее крупное, зеленое, растущее в воде. Кроме деревьев, разумеется. Чаще всего именуют камышом тростник, который от камыша очень далек и относится не к осоковым, а к злакам. И слова песни «шумел камыш…» нужно относить именно к тростнику.
Еще чаще под вывеской камыша выступает рогоз, еще более далекий от камыша, чем тростник. Рогоз из порядка пандановых, «винтовых пальм» тропических побережий. Внешне рогоз похож никак уж не на камыш, а скорее на кукурузу. Листья, правда, поуже. И початок не на середине стебля, а на верхушке. Початок видный, черный, гладкий, словно бархатистый. Американцы из-за початка называют рогоз «кошкиным хвостом». Зеленый початок на кошачий хвост не очень похож, но как постоит в комнате, распушится, тут уж полное подобие. С камышом вместе рогоз мокнет в воде и у нас по берегам озер, и на калифорнийских болотах.
Из девятнадцати видов камышей, которые растут у нас, самый видный — озерный. По побережьям рек и озер стоит сплошной ратью на десятках и сотнях гектаров. Тонкие стебли вытягиваются на Кавказе метров до двух с половиною, в Сибири до полутора метров.
Наверху метелка из нескольких беспорядочно торчащих в разные стороны ветвей. Вся она имеет какой-то неприбранный, непричесанный, неряшливый вид. Зато из-за нескладности метелки камыш нельзя спутать ни с чем другим.
Под водою у камыша длинное толстое корневище. С его помощью растение размножается так быстро, что его не успевают поедать объединенными усилиями три водных жителя: бобр, ондатра и водяная крыса. Бобры выбирают сладкие пеньки стеблей либо свежие молодые побеги. Листья и корневища едят с меньшей охотой. Когда завезли ондатру и она начала массовую заготовку камыша, ботаники встревожились. Однако пока, кажется, позиции камышей не пошатнулись.
Животноводы подметили страсть водного зверья к камышам и решили сделать из него силос. Увы, вышла осечка. Не учли одной очень важной детали камышового организма: множества пустот, наполненных воздухом. Они необходимы, чтобы прожить в воде. В силосе воздуха быть не должно. Как ни старались животноводы, как ни трамбовали массу, а воздух из нее выжать не удалось.
