Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - [83]
Главная строительница кочек — пушица влагалищная — заячий хвост. Кочки бывают метровой высоты. Ходить среди них сущее наказание, на Чукотке огромные равнины заняты кочкарной тундрой. Это царство пушицы. Полутундра, полуболото. Между кочками мхи и лишайники. Самая эффектная представительница рода — пушица Шейхцера тоже растет на севере и по всему умеренному поясу нашего северного полушария.
Итак, с животным миром у пушиц взаимоотношения вполне приличные. Посмотрим, как они складываются с человеком. Вместе с ним в тундру пришел огонь. Пусть кочкарная тундра сырая, с болотцами, но и она иногда выгорает. В особенности если в ней разбросаны кое-какие деревца и кустарники. И больше горючего хлама.
Пожар сжигает деревья, кустарники и кустарнички. И кочки самой пушицы. Черная равнина гари летом нагревается сильнее, и в почве происходят некоторые пертурбации. Глубже обычного оттаивает мерзлота, ледяные прослойки в ней. Воды в почве прибывает, испариться не может. Мешает недогоревшая дернина сверху. Тогда почва начинает охлаждаться. Постепенно мерзлота поднимается выше, чем была до пожара. Для деревьев и кустарников это плохо. Для пушицы большой опасности нет. Напротив, место старых кочек теперь могут занять молодые. Первой на гари поселяется пушица узколистная, а потом ее сменяет кочкообразующая влагалищная. Так постепенно кочкарные тундры с помощью огня наступают на лесотундру, отодвигая ее границу к югу. Такую картину нарисовал недавно профессор из МГУ В. Крючков. Но так бывает только на суглинках.
На супесях, где в почве больше песчаных частиц, при пожарах происходит все наоборот. В супесях нет прослоек льда. После пожара почва становится суше, теплее. На месте сгоревших кочек поселяются кустарники. И кочкарные тундры исчезают надолго. В. Крючков считает, что навсегда.
Папирус отступает
Во времена фараонов папирус рос густыми зарослями в Египте по берегам Нила. От самого Средиземного моря до озера Тана на юге. Чтобы нарезать стеблей, не нужно было далеко ходить. Теперь папирус в Египте исчез. Еще в прошлом веке. Лишь у входа в Каирский музей для туристов выращивают снопик этого растения. Его заросли уцелели только далеко на юге — в верховьях Нила, по его притокам и мелководьям тропических озер Виктории, Чада, Тана… Еще немного осталось в Сицилии и в Марокко…
Впрочем, многие считают, что в Египте рос папирус не местный, а саженый, который завезли фараоны для своих надобностей из тропиков, с юга. Завезли и на Сицилию. Если это так, то нечего удивляться, что он исчез в низовьях Нила. Его могла вытеснить местная растительность, тем более что египтяне использовали его на свои домашние нужды без особой экономии.
Когда Т. Хейердал решил сооружать ладью из папируса, чтобы пересечь на ней Атлантику, он прибыл в Египет и стал расспрашивать местных жителей, где бы ему нарезать стеблей. Но никто из египтян уже не помнил, что папирус рос когда-то по нильским берегам. Даже нильские рыбаки. Они его и в глаза не видели. Пришлось Хейердалу совершать трудное и опасное путешествие в африканские тропики к озеру Тана. Только там нашлось столько папируса, сколько нужно для ладьи, — триста тысяч стеблей.
По образу жизни папирус напоминает тростник. Они иногда даже растут по соседству. Папирус выбирает места, где помельче, тростник — где поглубже. Корни папируса закрепляются на берегу, а побеги уходят в воду и образуют своего рода плот или матрац. Из живого плотика растут вверх трехгранные стебли метров трех, а иногда и пяти высотой. Стебли полны воздуха. Когда помощники Хейердала окунали в воду срезанные стебли, чтобы размочить их, перед тем, как вязать лодку, они выскакивали оттуда, как брошенное с силой копье.
Колонии папируса, хотя и заякорены у берега, но при сильном ветре отрываются и уносятся вниз по реке. В узких местах перегораживают реку. Сверху прибывают все новые островки. Живая плотина достигает двух-трех километров длины и так уплотняется, что по ней можно ходить. Она выдерживает даже туши слонов, которые переправляются по папирусным плотинам с берега на берег.
На сотни километров тянутся папирусовые заросли. Проектировщикам волей-неволей приходится с ними считаться. И хотя сейчас уже больших заторов не происходит и движение судов не нарушается, воды это растение испаряет много. Составляя водный баланс Нила, долгое время не могли понять, куда девается вода нильских притоков, которые пересекают папирусовые болота. Решили, что воду транжирит папирус.
Для проверки соорудили резервуары среди этих болот вблизи реки Бахр-эль-Джебел. В резервуары посадили папирус. Когда он разросся, подсчитали убыль воды. Получилось меньше, чем ожидали. И, только искусственно подгоняя в росте растения, удалось получить желаемую цифру. Но такая натяжка не соответствует истине, тому, что есть в природе.
Однако если папирус и тратит воды многовато, то и пользы дает немало. Множество животных находят приют в его зарослях. Капитаны пароходов постоянно видят между его колониями слоновьи спины с сидящими на них цаплями. А сколько там гиппопотамов! Когда Т. Хейердал впервые ступил на борт папирусной лодки на озере Тана, он был окружен гиппопотамами со всех сторон. Животные вели себя мирно. Они поедали крахмалистые корневища, были сыты и встретили путешественника без боязни. Завсегдатаи папирусовых зарослей — крокодилы и разная водная птица.
