Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - [64]

Саженцы гибли. Упрямые садоводы снова шли в горы. Но горы уже опустели. По ним шарили браконьеры. За известную мзду они уступали только что выкопанные кусты. В Южной Африке возникла целая индустрия добычи зеленых спиралей. И вот результат — к 1970 году осталось в горах около тысячи штук. Через четыре года сосчитали еще раз. Половина. Что ждет это неповторимое растение? Суждено ли ему остаться на Земле? Или в ближайшие годы в природе не останется ни одного экземпляра?

Хуже всего то, что столь мизерное количество алоэ уже не удовлетворяет птичку-опылительницу. Невыгодно лететь за тридевять земель, чтобы найти один-два кустика, которые еще отыскать надо. И малахитовая нектарница перестала посещать уцелевшие экземпляры. Теперь переполненные нектаром трубки цветков никому не нужны.

Не будет плодов. Не будет потомства. Не будет продолжения рода. И когда последний экземпляр выкопают браконьеры, тогда останется лишь то, что прижилось в садах. Но надолго ли? Сказать этого никто не может.

Среди наших лилейных нет таких гигантов, как алоэ. Или таких колючих, как агава. И тем не менее они чем-то похожи на своих теплолюбивых собратьев. На память сразу же приходит чемерица Лобеля. На горных лугах Алтая эта громоздкая трава возвышается на два с лишним метра в высоту. Сочный стебель обрамлен полуметровыми, по форме похожими на ландышевые листьями, для прочности гофрированными. Наверху букетоподобное соцветие из зеленых цветков размером с пятачок каждый.

Все растение так и просится в силосную яму. Увы, этого делать нельзя. Чемерица пользуется у ботаников дурной славой ядовитого растения. И действительно, сколько отравилось лошадей! Сколько передохло кур, клевавших семена сочного лилейного! Спрашивается, куда же смотрели животноводы, если знали, что чемерица — яд? В том-то и дело, что не знали. Вернее, не были уверены. Потому что чемерица ведет себя по-разному. То ядовита, то нет.

Был такой случай. Мы вышли с экспедицией на горные луга хребта Хамар-Дабан возле Байкала. В темноте, стреножив наскоро лошадей, улеглись спать. Разбудил нас утром возглас начальника экспедиции: «Лошади!» Мы вскочили, испугавшись, что лошади сбежали. Кони стояли в гуще чемерицы и с аппетитом жевали ее гофрированные листья. Погибнут, на чем поедем дальше? Что скажем в колхозе, где их арендовали?

Однако судьба обошлась с нами благосклонно. Кони не подохли. Чемерица на Байкале оказалась неядовитой. Безвредна она и на Алтае, и на Урале. На Кавказе — нет. Там луговоды ведут с ней борьбу. Выдергивают, подкашивают, заливают бутиловым эфиром. А она растет…

Но, может быть, не стоит так яростно теснить это растение? Заметьте: многих животных тянет к чемерице неведомая сила. Свиней — не оттащишь. Жадны до зелени. Чмокают от удовольствия. Правда, как доберутся до корневища, тотчас начинается рвота. Но без последствий. Зато собаки, как заболеют, мчатся в заросли чемерицы. Выкапывают, грызут корневище. Охотники это знают и давно лечат псов чемерицевым снадобьем.

Если луговодам удастся выжить чемерицу, то вернуть потом будет трудно. Живет громоздкое создание лет 50, а зацветает только к половине этого срока. Будем ждать четверть столетия, пока получим семена.

А теперь о колючих лилейных. Лучший пример — иглица понтийская. В Крыму и на Кавказе иглица- сущее наказание. Ходишь по лесу в сандалетах, как по колючей проволоке: все ноги изранишь. Колючки сидят на зеленых подушечках — расширенных побегах. Точно их расплющили на наковальне. Они заменяют иглице листья. Крымские дворники давно используют иглицу на метлы. Преимущество великое. На колючки нанизывается любая бумажка, прилипшая к асфальту.

Плавучий газон

В 1958 году в верховьях Нила в Судане работал ботаник Хартумского университета П. Гэй. Однажды он увидел дрейфующий по реке зеленый островок. Крошечный плавучий газон. Воронкой сложенные стоячие листья. Вздутые, наполненные воздухом черешки. Фиолетовые цветки. От одного вида черешков у Гэя мурашки побежали по спине. Плыл водный гиацинт, эйхорния — гроза тропических рек.

До сих пор Верхний Нил был свободен от гиацинта. Он свирепствовал на реке Конго, устраивая фиолетовые баррикады. Эйхорниевые газоны плыли так густо, как шуга на наших реках во время ледохода. Но как он попал в верховья Нила? Ведь под Хартумом реку перегораживает плотина. На Нижнем Ниле гиацинт встречался, но в верховьях о нем не знали.

Гэй бросился к местным жителям: когда появился гиацинт, откуда? Ответы получил различные. Одни говорили, что такого растения еще не видели. Другие— что он давно растет на реке. Эти последние, видимо, путали эйхорнию с похожими на нее растениями. Тогда Гэй призвал на помощь собственную память. За год до того он описывал водную флору Белого Нила и его притока Бахр-эль-Газаля. И ни разу не встретил плавучего газона. Проверил 360 фотографий, сделанных во время экспедиции. Ни на одном снимке гиацинта не оказалось. Видимо, он появился совсем недавно. Но как и откуда?

Может быть, его завезли любители цветов. Может быть, рыбаки. Позднее Гэй видел, как они тащили куски эйхорниевых газонов, чтобы защитить свои рыбные ловушки от солнца. Резонно предположить, что водный гиацинт занесли далеко в верховья, откуда он постепенно съезжал, сплавлялся вниз по Верхнему Нилу, разрастаясь на тихих плесах. Но в действительности все обстояло как раз наоборот. Водный гиацинт продвигался по Нилу снизу вверх. И Гэю предстояло выяснить, как это происходит.