Мир приключений, 1990 - [11]

Отец Джон выслушивает интервью, не моргнув глазом: интересно, какой счет они ему открыли, эти Харисидисы? Вообще интересно, откуда в концерне берутся практически неограниченные средства. “Об этом не беспокойтесь, — ответил ему как-то репрезентант Суинли, — ваше дело — идеология”.

Что хорошо в его учении, так это возможность любого толкования: и прохиндей, и праведник найдут в нем утешение.

Банкира сменяет на экране известный философ Рахтенгоф Ричард, профессор. Немолодой уже профессор стоит за кафедрой на фоне каких-то таблиц и диаграмм.

“Новый взгляд на природу и назначение человека, — говорит профессор хорошо поставленным голосом, — еще раз подтвердил мой тезис о разумном устройстве именно нашего общества. Общества свободных индивидуумов, не зависящих от чуждых нам влияний, отвергающих любое вмешательство, под каким бы благовидным лозунгом оно нам ни навязывалось. Что нам дает новое направление, путь пророка? Отвечаю: ясность цели, ибо ясна функция бытия. Горько признавать, но эта горечь плодотворна, что человек не самое разумное порождение эволюции. Увы, мы с вами не более чем промежуточная, переходная стадия от обезьяны к роботу. Вдумайтесь, осознайте. Это звучит ново, но не безнадежно, это даже бодрит и дает нам возможность жить сегодня: завтра у нас нет, мы, как говорит кибер Ферро, выполнили предначертание. Мы служили иллюзиям, теперь они развеяны. Так примем оставшиеся дни в смирении и понимании тщеты наших усилий изменить настоящее, если мне дозволено будет сказать словами пророка, этого величайшего мыслителя нашего века, так тонко и проникновенно уловившего суть эпохи. Благодарю вас”.

Отец Джон хмурится, что-то не нравится ему в путаной речи философа.

— Начал во здравие, — скрипит кибер Ферро, — кончил за упокой. Какие иллюзии развеяны, какая горечь плодотворна? Где логика, не улавливаю.

Кибер подходит ближе, склоняется к экрану. Оттуда смотрит мрачная физиономия. Это Зат Пухл, чемпион по пинкам с разбегу. Его маленькая головка качается на тонкой шее.

“Вы знаете меня, ребята. Так запомните: пророк — ого! И его железный парень мне по нраву. Я его уважаю. Я даже скажу, что если бы я взялся с ним пинаться, то неизвестно, кто кого бы перепинал. Гы! Если кто не согласен со мной, то могу привести другие доводы”.

Могучие бедра чемпиона и затем его волосатая ступня с растопыренными пальцами занимают весь экран.

— Заступник, — без выражения говорит кибер.

На экране возникает разбитная девица с микрофоном, пришпиленным к воротничку.

“Мы в доме господина Зоб-Спивацкого. — Девица делает глазки. — Он сборщик на конвейере фирмы “Ваде мекум”, член профсоюза. Господин Зоб-Спивацкий, телезрители хотят знать ваше мнение о пророке”.

“Мы с Милли, э-э, каждый раз, значит, слушаем проповеди отца Джона по телевизору, и Милли, выходит, всякий раз плачет: “О, Пит, неужели это правда, что машина главнее человека?” — “Дурочка, — говорю это я ей, — я всю жизнь обслуживаю машину, слушаю машину, смотрю машину. Меня, значит, везет машина, машина дает дышать и машина развлекает. Я делаю машину, и она кормит меня. Кто я такой без машины? Ясно, — говорю я Милли, — что машина главней. — Я говорю Милли: — Это, наверное, не грех — завидовать роботам…”

— Это он хорошо сказал, — комментирует Ферро.

Отец Джон лениво бормочет в микрофон, что следует повысить гонорар Зоб-Спивацкому: старательный работник и неплохой артист.

…Из бассейна на разрисованный под мрамор пол выходит Бьюти Жих. Она в купальнике. Бьюти, изящно извиваясь, исполняет модные куплеты. Она поет низким, всхлипывающим басом:

Приди скорее,

о мой кумир,

полью елеем

я твой шарнир.

                С тобой у нас

                одни заботы:

                чтоб в резонанс

                вошли частоты.

Для нас сегодня и небо звездно,

глядеть на звезды и я спешу.

Дыши со мною, пока не поздно.

Дыши и слушай, как я дышу.

Бьюти стонет и изгибается до тех пор, пока ее наплывом не сменяет репрезентант Суинли. Переход этот несколько неожидан, и отец Джон недовольно хмыкает: когда ему понадобятся остряки, он наймет пару комиков, а в отделе информации юмористам делать нечего. Босс серьезен, он строго смотрит с экрана прямо в глаза пророку. Он говорит:

“Святая церковь, покровительница наук, считает, что вера в грядущего кибера не противоречит догматам веры в целом. Господь есть причина сущего во всем его разнообразии… В последних достижениях кибернетики святая церковь усматривает знамение господне, ибо наука в который раз неопровержимо доказывает сомневающимся бытие божие…”

Пророк с интересом, хоть и не первый раз, выслушивает поучение босса и выключает экран.

В дверях, опустив очи долу, уже минуты две маячит секретарша Вполне настоящая и, в чем пророк уже убедился, весьма живая. Пророк имеет странность: он избегает личного общения с кибернетическими устройствами. Исключая, естественно, Ферро, с которым неразлучен. В черном монашеском одеянии, то ли скрывающем, то ли подчеркивающем фигуру — на этот счет отец Джон не имеет четкого мнения, — секретарша удивительно мила.

— Святой отец, простите, но вас ожидают представители строительных фирм. Если мне будет дозволено, осмелюсь рекомендовать “Воздушные замки”.