Мир приключений, 1928 № 05 - [15]
Общими силами мы кое-как спустили на воду наше сооружение. И в душный полдень знойного дня мы увидели, как наш плот торжествующе поплыл по лону реки. Аккарон первый залез на него. С замиранием сердца видели мы, что даже под его легким весом плот значительно погрузился. Потом мы все один за другим забрались на плот.
Мосье, чувствовали ли вы когда-нибудь, что сердце разбивается в вашей груди? Когда мы все очутились на нашем плоту, он опустился под поверхность воды. Мы лежали на плоту, и река лизала наши губы. Казалось, мы потерпели неудачу.
Но ободрил нас Галлай. Он указал нам на то, что хотя наша тяжесть и опустила плот, он все же не на дне, и глубже, чем сейчас, не опускается. Он предложил двигаться и сказал, что ничего не имеет против того, чтобы немножко помокнуть.
Мы приветствовали эти слова. Мы все слишком привыкли к ударам надежды, которая умирает.
Бриер и Аббемон сделали длинные весла из коры, оторванной от ствола пальмы. Работая одной рукой этими веслами, другой, цепляясь за тонущий плот, они вывели нас на середину реки. Потом течение подхватило нас, покружило на месте и понесло.
Я часто думаю, какими нас должны были видеть красные глаза черного ястреба, заметившего нас в этот день и преследовавшего нас по воздуху. Над водой поднимались только наши головы и порой чьи-нибудь плечи. Каждый водоворот погружал нас глубоко в воду и мы снова появлялись на поверхности полупотонувшие, громко крича от страха и от боли, которую причиняла нашим легким вода. Волосы наши были длинны и спутаны. Вода прилизывала их на наших лбах, и мы были похожи на крыс. Глаза наши налились кровью и открытый рот издавал стоны. Ястреб, вероятно, удивлялся, как могут быть такими шумными мертвые люди. Он не покидал нас впродолжение всего этого ужасного дня.
Течение реки Мэровин, как вы знаете, если видели эту реку в полноводье, с быстротой стрелы извивается по самой середине русла. Все наши усилия направить плот к противоположному берегу были напрасны. Нас несло вниз с быстротой водопада Каждая минута приближала нас к населенным местам нижней части реки и к новой неволе. Мы ни на дюйм не могли приблизиться к голландскому берегу.
Вспомните, дорогой мой, все то, через что мы прошли. И, вот, незадолго до захода солнца, после пяти часов ужасного путешествия, мы могли разглядеть стены тюрьмы, из которой бежали. Нас принесло к самым воротам. Мы видели лодки вдоль набережной. Нам казалось, что каждая из них направляется к нам, чтобы захватить нас. Потом встречное течение водоворота повернуло нас к Суринамскому берегу. Мы брыкались и били воду руками. В вонючей грязи топей приближался слева суринамский берег — драгоценный берег безопасности! Мы пристали к нему, наконец. Я рассказываю вам, мосье, но слова не могут выразить волнений этого дня. Нам удалось добраться до камышей. Мы укрылись там, и сон истощения сковал нас.
Повидимому, судьба еще несовсем отвернулась от нас. Наш сумасшедший плот прибило к безопасному берегу. Нас теперь могли даже увидеть из тюрьмы, но мы были свободны.
Всю эту ночь и следующий день мы спали, как мертвые, скрытые остроконечными травами болота. Но муки голода заставили нас тронуться в путь. Пищей нашей стали маленькие красноватые крабы, выползавшие из отверстий в мягкой тине берега. Мы подстерегали крабов, бросались на них и разламывали панцырь. Крошечный кусочек мяса был скользкий и горький. Нам пришлось охотиться за ними весь день, чтобы наловить их достаточно и утолить голод.
Мы отлично знали, что нам не нужно медлить в пути, как бы мы ни устали. Борьба за существование в джунглях слишком тяжела, чтобы человек долгое время мог выдержать ее… От того места, на котором мы находились, до первой голландской населенной колонии на реке Коттика, расстояние, — которое сытый мужчина но прямой дороге мог бы пройти в тридцать часов Мы это знали. Но мы знали также и то, что туда нет дороги, что нужно итти через большую, необитаемую область болот и джунглей, которые в это время года были залиты черной зловонной дождевой водой.
Место же, к которому мы пристали, находилось среди бесконечных зарослей манговых деревьев.
Вы видели манговые леса, мосье? Они окаймляют морской берег и повсюду окружают болотистые местности. Их искривленные стволы поднимаются футов на десять над высокой водой и корни извиваются, стараясь прочнее удержаться в грязи дна. Эта грязь гак ноздревата, что похожа на движущийся песок. Почти невозможно срубить манговое дерево топором. Они гнутся и хлещут, как разозленные змеи. Мы же должны были пробираться через эти заросли с голыми руками. Мы были, как в осаде.
Видели вы когда-нибудь в ночном кошмаре, мой друг, что вы очутились на дне сырого колодца? Пытались ли вы ухватиться окровавленными пальцами за что-нибудь. чтобы выбраться из этого ужаса— и ощупывали только скользкий холод отвесных стен? Тогда вы, быть может, поймете. Нам оставалось только бродить наугад по воде среди корней, находить точку опоры для рук и подниматься на них, как обезьяны. Палящее солнце в соединении с влажным воздухом вызывало такую испарину, что от нас шел пар. Корни были скользки. Мы старались осторожно ступать с корня на корень, но постоянно соскальзывали в жирную грязь.
