Мир приключений, 1925 № 01 - [23]
В течение следующих недель мучения его получили новую пищу, потому что Деместр ежедневно проносился по улице Борро, где корпели над своей работой братья, — на той самой старой учебной машинке, которою так часто пользовался сам Пьер. И на переднем сиденьи, бок-о-бок с ним сидела Сюзанна — выглядывавшая прелестнее, чем когда-либо.
Но теперь братья, собственным умом и силою, вложив в дело все свои сбережения до последнего гроша, создали себе средство, при помощи которого они надеялись наверстать все свои неудачи.
Дюйм за дюймом они сами построили шасси. Марбруновский гоночный мотор был монтирован на нем. Можно было начать пробные пробеги. И в одно дивное летнее утро, вскоре после восхода солнца, близнецы выехали на свой первый пробег вокруг Парижа.
К Пьеру вновь вернулось его прежнее жизнерадостное настроение, как только он почувствовал в своих руках тяжелое вибрирующее рулевое колесо, — в то время как машина пожирала километры. О, лететь стрелой в этом свежем воздухе, оставляя за собой птиц, видеть, как проселочная дорога бежит под тобой серой струей! А Жан, сидевший с наклоненной вперед головою, сливался, казалось, всею душою своею с лихорадочным пульсом мотора; в его ушах бешеный стук рычагов сливался в победные фанфары.
Несколько впереди себя они заприметили Эсти, закадычного друга Деместра, также служившего у Гомона. Он объезжал одну из тех двух, новых типов, машин, которые в наступающем сезоне должны были представлять фирму. Он шел с очень большой скоростью, но, хотя Пьер держался значительно ниже максимальной скорости, ему вскоре удалось оставить его за собой.
Двумя днями позже они нагнали самого бельгийца. Вопреки всем правилам с ним была Сюзанна. Деместр увеличил скорость, когда ему стало ясно, кто идет за ним, и девушка послала назад насмешливый воздушный поцелуй. Но тогда и Пьер в свою очередь перевел свой мотор на полный ход. Короткая, бешеная гонка кончилась тем, что он промчался мимо своего конкуррента. И у Сюзанны мгновенно выражение лица изменилось так, что братьям пришлось предположить, что в это мгновение она не была настроена особенно милостиво к своему кавалеру!
«Так она будет выглядеть каждый день. — когда будет замужем!», — сказал Жан, всегда недолюбливавший Сюзанну.
«Нет, если она будет моей женой!»— весело улыбнулся Пьер.
В начале следующей недели Жан получил анонимное письмо, в котором братьям давался совет на будущее время не отлучаться из мастерской и иметь неусыпный надзор днем и ночью над их сокровищем. Дважды в ближайшие дни были сделаны попытки проникнуть к ним ночью. В четырех или в пяти случаях также и днем им приходилось выпроваживать в высшей степени подозрительных субъектов, являвшихся под предлогами разных починок. И, в конце концов, в одно прекрасное утро явилась собственною особою Сюзанна. — хотя она и Пьер не обменялись ни одним словом с того злополучного вечера, когда она позволила ему уйти. Она великодушно протянула руку и послала ему взгляд, заставивший весь его гнев разом растаять:
— «Мне так хотелось бы посмотреть вашу новую гоночную машину, Пьер!».
— «Ни под каким видом!», — ответил поспешивший вмешаться Жан. — «Довольно у нас тут перебывало шпионов!».
— «Ну, покажите же мне вашу машину, Пьер!» — повторила она, и глаза ее зажгли уже сладкий и опьяняющий пожар в его сердце. Он предложил ей свою руку и повел ее внутрь, где стояла машина под скрывавшим ее брезентом. С трудом удержался Жан от желания пришибить ее на месте, когда они проходили мимо него.
— «Да, она хороша. Но здесь нет ничего нового или особенного. Я так и расскажу Деместру!».
«Вы, вероятно, уже давно знаете, что мы собираемся повенчаться. Сейчас же после Grand-Prix Париж-Кельн. Если он возьмет его, конечно!». — сказала она, когда, немного спустя, собралась покинуть мастерскую.
— «Клянусь всеми небесами?», — разразился Пьер. — «Это никогда ему не удастся!».
— «Предатель!», — прошипел Жан.
Сезон открывался гонками Париж — Бордо, где известнейшим шофферам страны предстояло оспаривать друг у друга приз.
Солнце сияло. Оркестр республиканской гвардии заставлял, казалось, звучать самый воздух. Тысячи флагов извивали по ветру свои белые, красные и синие полосы. И празднично одетая толпа заполняла, болтая, смеясь, каждую пядь земли перед огороженным пространством.
Когда Пьер Марбрун прибыл к месту старта, ему пришлось пробираться, лавируя сквозь тесно сплотившуюся кучу служащих Гомона. Посредине толпы стоял Деместр, высокий брюнет, в своем черном кожаном костюме. Все указывали на него, как на фаворита дня. Он увеличил количество сил своей машины после встречи с братьями, — и с улыбкой пожал плечами, увидев низкую, необыкновенно узкую и длинную машину, при помощи которой Пьер собрался оспаривать у него его ранг.
Деместр вытащил жребий на первую группу. Эсти получил место во второй. Пьер с Жаном в качестве механика оказался в гораздо более дальней очереди.
Во время невообразимой суматохи, сопровождаемой оглушающими криками «галло» при каждом новом старте, два брата держались спокойно на указанном им месте, не разговаривая, тесно прижатые друг к другу, на узком переднем сиденье. Наконец, пришла и их очередь. Одно, два быстрых движений руки — и машина тихо покатилась вперед, с работающим, как бы шутя, мотором, между двумя нескончаемыми стенами глазеющих людей.
