Мир приключений, 1918 № 01 - [13]

Въ одномъ изъ домовъ города, осажденнаго зимнимъ вѣтромъ, сидѣло два молодыхъ человѣка, которые не стремились ни къ огню, ни къ улицѣ; они играли въ кости, сидя у ломбернаго стола, потертое сукно котораго указывало, что оно много лѣтъ уже служитъ для игры. Комната, гдѣ они сидѣли, была длинная и высокая; на самоімъ отдаленномъ концѣ топился каминъ, и пламя его, смѣшиваясь съ дневнымъ зимнимъ свѣтомъ, придавало розоватый оттѣнокъ красивой рѣзьбѣ и дорогимъ, хотя и вылинявшимъ обоямъ; никто изъ играющихъ не обращалъ вниманія ни на окружающую обстановку, ни на своего собственнаго играющаго съ нимъ партнера. Они жили въ этомъ домѣ съ самаго дѣтства, какъ прожили въ немъ и умерли отецъ ихъ и дѣдъ, и были они братья.

Оба они отличались весьма интересной наружностью. Старшій, Роджеръ, красавецъ двадцати шести лѣтъ, былъ высокаго роста, крѣпкаго сложенія, съ густыми рыжевато-золотистыми волосами, которые были связаны назади бантомъ, но безъ пудры; младшій, Патрикъ, отличавшійся болѣе тонкими чертами лица и болѣе слабымъ сложеніемъ, ничѣмъ не походилъ на брата, кромѣ глазъ и очертанія губъ. Роджеръ въ камзолѣ вишневаго цвѣта производилъ впечатлѣніе кутилы и отчаяннаго повѣсы. Зато Патрикъ въ камзолѣ изъ свѣтло-желтаго глазета, съ мушками на лицѣ и напудренными волосами представлялъ собою полное олицетвореніе знатнаго рода, имя котораго онъ носилъ.

Полчаса продолжали они свою игру, пока, наконецъ, Роджеръ, отодвинувъ нетерпѣливымъ движеніемъ стаканчикъ съ костями, не повернулся къ графину, стоявшему у самаго его локтя. Отблескъ огня въ каминѣ заигралъ на розовомъ рукавѣ его камзола и на графинѣ съ портвейномъ темнокраснаго цвѣта, который онъ наливалъ себѣ въ стаканъ.

— За твое здоровье! — сказалъ онъ, выпивая вино. — Самъ чортъ вмѣшался въ нашу игру сегодня. Чего только ты не выигралъ у меня! И ящикъ съ испанскими монетами, и рыжую лошадь, и картину, изображающую короля Якова! Чортъ съ нею, съ этой игрой! Ты отберешь *у меня и самый Глинтрель.

Патрикъ засмѣялся и, вытащивъ табакерку, взялъ понюшку табаку.

— Глинтрель! — сказалъ онъ. — Я и даромъ не взялъ бы Глинтреля.

— Твой отецъ считалъ его самымъ подходящимъ для себя мѣстомъ.

Патрикъ спряталъ обратно табакерку и стряхнулъ съ рукава воображаемыя крупинки табаку.

— Клянусь Богомъ, Роджеръ, слова твои нельзя назвать лестными. Почему, скажи пожалуйста, дворянинъ, сознающій собственное свое достоинство, обязанъ считать для себя хорошимъ все, что было хорошо по мнѣнію его отца?

Онъ чувствовалъ, что слова его звучатъ неискренно, чувствовалъ эго больше, чѣмъ его слушатель, а между тѣмъ произнесъ ихъ съ раздраженіемъ. Нѣсколько времени братья сидѣли молча, избѣгая смотрѣть другъ на друга. Роджеръ держалъ пустой стаканъ въ рукѣ, а Патрикъ машинально бросалъ кости.

— Чортъ возьми, — пробормоталъ Патрикъ, — счастье повернулось ко мнѣ спиной. Реваншъ на твоей сторонѣ, Роджеръ! Возвращаю монеты, короля Якова и рыжую кобылу въ придачу. Доволенъ ты такимъ предложеніемъ?

Роджеръ вскочилъ съ мѣста, и лицо его покрылось еще болѣе яркимъ, чѣмъ обыкновенно, румянцемъ.

— Я принимаю твои слова, какъ дерзость младшаго брата по отношенію къ старшему. — И онъ повернулся къ окну. — Ты поразительно скоръ на всякія слова. Что касается меня, я дѣла предпочитаю словамъ.

Патрикъ засмѣялся; лицо его вспыхнуло, но краска тутъ же сбѣжала съ него, и оно сдѣлалось блѣднѣе обыкновеннаго.

— Дѣла! — сказалъ онъ. — Что касается дѣлъ, сомнѣваюсь, чтобы ты стремился къ нимъ больше моего. Несмотря на то, что одинъ изъ насъ бѣлокурый, а у другого волоса темные, у насъ съ тобою одинъ и тотъ же отецъ.

Роджеръ оглянулся кругомъ.

— Лучшаго воина, чѣмъ нашъ отецъ, не было во всѣхъ трехъ графствахъ.

— А также большаго забіяки! Благодареніе небу, я былъ любимцемъ матери.

Какой отвѣтъ получилъ бы онъ на эти слова, трудно сказать, но онъ не получилъ его, ибо глаза Роджера упали въ эту минуту на окно, и Патрикъ увидѣлъ, что лицо его приняло сосредоточенное выраженіе и склонилось къ стеклу. Движимый какимъ-то непонятнымъ чувствомъ, онъ въ свою очередь вскочилъ, съ мѣста и повернулся къ окну.

— Что такъ заинтересовало тебя, Роджеръ? — спросилъ онъ, стараясь говорить равнодушнымъ тономъ. — Не прибыли ли въ городъ новые актеры странствующей труппы? Или солдаты снова устроили какую-нибудь выходку? — Онъ подошелъ къ окну съ выраженіемъ не то ироніи, не то любопытства и въ свою очередь склонился къ стеклу, всматриваясь въ виднѣвшуюся изъ окна улицу.

А тамъ между рядами обнаженныхъ отъ листвы деревьевъ тянулись экипажи и повозки, двигались въ разныхъ направленіяхъ разносчики, продавцы балладъ и нищіе, сталкиваясь на каждомъ шагу съ представителями городской молодежи. Но не это притягивало ихъ взоры… Они увидѣли молодую, стройную дѣвуціку въ сѣромъ съ голубымъ костюмѣ и съ большой мѣховой муфтой въ рукахъ; истое олицетвореніе граціи, она шла среди толпы, съ любопытствомъ оглядываясь во всѣ стороны. Она шла въ сопровожденіи пожилой лэди, округленная фигура которой и яркія глаза напоминали рѣполова, прыгающаго по лужайкѣ.

— Клянусь честыо, это миссъ Брид-жета со своей теткой! — сорвалось вдругъ съ языка Роджера. — Умно, нечего сказать, уйти въ такое время изъ дому и прогуливаться среди черни, когда городъ полонъ воровъ и мошенниковъ! — Онъ сдѣлалъ быстрое движеніе и толкнулъ нечаянно Патрика.