Завтра ему исполнится ровно тридцать пять, и жизнь на этом закончится. Но это все не имело значения – сейчас перед ним лежало письмо от брата. Арктур снова обманул систему, в очередной раз без свидетелей тихо пробрался в самое логово. Неважно, сам он это сделал или его люди, письмо лежало перед Саифом. Лист, свернутый пополам, внутри послание, снаружи – надпись: «С Днем Рождения». Он ухмыльнулся, глядя на ровный, старательные почерк брата. «Я рад, братишка, что ты в этот день со мной», – думал Саиф, разворачивая листок.
«Я знаю, что ты сделал инъекцию. Знаю про тебя все. Наверное, даже больше, чем ты сам знаешь про себя. Раньше было наоборот, и я злился. Но я злюсь на тебя до сих пор каждый день за то, что ты не с нами, за то, что ты не видишь этот мир таким, каким вижу его я.
Лес принял бы тебя и простил. Ты мог стать одним из нас, но каждый сам выбирает свою судьбу. И я не вправе винить тебя за этот выбор. Но и любить я тебя не в силах, поэтому злюсь и буду злиться, пока бьется мое сердце.
Надеюсь, ты сожжешь это письмо. Если нет, то я не боюсь. Они не найдут нас, мы слишком далеко от смартполиса. Вам не сломить ренегатов, нас стало слишком много. Ты даже не можешь себе представить, сколько нас теперь. Старик Кастор гордился бы нами. У нас даже есть свой детский сад. Кто бы мог поверить – детский сад! Ренегаты счастливы здесь, и никто не жалеет о выборе. Мне почему-то важно, чтобы ты это знал.
Я до сих пор помню день нашей последней встречи. Прощай, Саиф, и спасибо тебе за все, что ты сделал для меня и для ренегатов».
ДНЕВНИК АРКТУРА
Запись первая
Первым не стало Альзирра, за ним – Брахиума. Потом ушли Теят и Регор, а за ними – их дети, Нави и Алькор. Был еще Мицар.
Затем из жизни ушли Вилдуц, Мерак, Фекда, Киссин, Альхиб.
В день нападения отдела ПЭ на первую базу не стало Кастора Антареса. Он спас всех нас, указал путь и подарил жизнь. Наша колония с гордостью носит его имя по сей день.
Вскоре умер Крокус. Маленький ребенок не выдержал пути до новой базы.
Потом ренегаты потеряли лучшего и самого смелого из нас. Он спас меня ценой собственной жизни. Поллукс. Молодой худощавый парень обладал мужеством семерых взрослых мужчин. Его именем названа гора, под которой мы построили дом.
В этот же день не стало Леды. Она была сильной и смелой, не отступала перед трудностями, верила в людей, умела лечить и знала все тропы леса. Она была первой и единственной моей любовью. Ее слова пробудили смартполис, и люди усомнились в системе. Именем Леды названа река, чьи воды не дают нам умереть.
Рядом с ней в тот день был Нембус. Мы вызволили его из лечебницы, подарили свободу всего на день и не смогли уберечь. Нембус пожертвовал собой ради людей, чьи имена даже не успел запомнить.
Следующая потеря – Фомальгаут. Его ранили во время штурма лечебницы. Он добрался до перелеска у старого города и дальше идти не смог. Он был еще жив, когда Альдерамин вел остальных к базе. С каждым шагом от него удалялся любимый. Фомальгаут медленно и мучительно умирал в одиночестве. Альдерамин не смог разделить с ним последние минуты и проститься как должно. Фомальгаут, мы помним тебя. Тайгета, Хедус и Хамаль, спасенные в лечебнице, обязаны тебе. Лилия и Мирах живы благодаря твоей жертве. Альдерамин до сих пор скорбит и несет груз своего выбора.
Дом под горой стал пристанищем для новых ренегатов. Теперь нас много, и это заслуга каждого, кого я упомянул.
ДНЕВНИК АРКТУРА
Запись вторая
Сейчас зима, студено в лесу, дичи мало, запасов становится все меньше. Я каждую неделю выхожу в поход на поиски новых беглецов из смартполиса. Не каждого мы готовы взять к себе. Для новых членов колонии есть старая надежная база. Лес проверяет на прочность, лес сам решит, кто достоин остаться.
Сегодня я возвращался, минуя тропы. Скрип снега под ногами и мое сбивчивое шумное дыхание нарушали тишину леса. Безветренно. Снежинки будто на паутинке медленно спускались с неба. Я остановился на минуту, успокоил дыхание, чтобы услышать полное безмолвие, звенящую в ушах тишину. Но эта не та тишина, которая пугает, это тишина умиротворения. Я стоял среди высоких сосен и мелких кустарников, сгорбившихся под снежными шапками. В такие минуты без движения я становлюсь частью леса. Ноги словно врастают в землю, могучим стволом тянусь к небу, меня слегка покачивает от усталости, как макушку большой ели на ветру. Никогда я еще не ощущал себя сыном этой земли так, как в эти минуты.
И потом снова в путь. Шагаешь, под сапогом ломается затвердевшая корочка снега, и нога проваливается, оставляя глубокие следы.
