Подол лимонно-желтого платья в белый горошек и панама в тон сливаются с ковром из одуванчиков, в который превратился в начале знойного июня луг за дачным домом. Я слышу встревоженный бабушкин голос:
– Соня! Соня!
Она мечется по заднему двору и заламывает в отчаянии руки, а мне, пятилетнему ребенку, затаившемуся в двадцати метрах, интересно следить за ее реакцией.
Бабушка всегда очень сильно обо мне беспокоится, даже слишком сильно – это я понимаю. Все из-за тети Сони, наверное. Но я ведь не делаю ничего плохого, просто пошла погулять. Зачем же так переживать?
Надо мной в чистом голубом небе плывут пушистые облака, рядом, тяжело перелетая от одуванчика к одуванчику, грозно жужжит толстый шмель, за рекой звонко лают собаки.
Бабушка сворачивает за дом и скрывается из виду, лишь ветер доносит ее крики со стороны улицы, а я загадочно улыбаюсь и пригибаюсь еще ниже к земле, упираюсь ладошками в ее теплые комья… Странное резкое шипение раздается из-под руки, отпрянув, я зажмуриваюсь – живой толстый шнурок, обвитый блестящей черной проволокой, застыл возле моих ног. От ужаса не могу пошевелиться.
– Это гадюка. Не дергайся. Она уползет… – тихо и быстро говорит кто-то у моего плеча, и маленькая пятерня с растопыренными пальцами зависает над ней в предостерегающем жесте.
Помедлив немного, змея и вправду скрывается в высокой траве.
– Ты Соня? Тебя ищут! – сообщает голос.
Поднимаю глаза и вижу бледного белокурого мальчика, похожего на прозрачное доброе привидение. Продолжаю дрожать от омерзения к ползучему гаду, но светлая улыбка и удивительные глаза моего спасителя прогоняют из головы все дурные мысли.
– Тс-с-с! Не выдавай меня! – прошу я.
– А что ты здесь делаешь?
– Хочу стать невидимкой…
– Ха! Я тоже хочу!
– Тогда садись рядом. У тебя все получится. На тебе ведь желтая майка!
Кивнув, мальчик быстро опускается на корточки.
– Откуда ты знал, что она не укусит?
– Змейки не нападают по собственной воле. Зря дачники убивают их. Лучше бы давали им уползти и спокойно жить…
Солнышко греет худые детские спины – прошло довольно много времени. Мы разговариваем о мультиках и игрушках, рвем цветы, и я смотрю, как ловко длинные пальцы мальчика сплетают гибкие, истекающие липким соком стебли в нарядный венок, улыбаюсь и чувствую себя просто замечательно. Мне надоела бабушка, с ней скучно. Я здесь всего три дня, а уже так хочу домой, к маме…
– Ты откуда? – спрашивает мальчик. – Ты новенькая?
– Да, я теперь тут всегда буду жить. С бабушкой, в Микрорайоне…
– А я живу совсем недалеко. На Заводской.
– Мне нельзя дружить с ребятами с Заводской. Бабушка запретила! Говорит, что они страшные! – Я кашляю в кулачок, а мальчик весело смеется:
– Я страшный?
– Не-е-ет…
Детская память не сохранила подробностей, картинки того дня, перемешавшись, сложились в новую, на которой кто-то из взрослых бесцеремонно хватает меня под руки, и бабушка кричит:
– Соня! Как ты могла?! Нельзя одной выходить из дома, ты забыла?
– Я не одна! – реву от обиды. – Мы играем тут с мальчиком!
– С каким еще мальчиком, Сонюшка? Нет здесь никого!
Воспоминания не стираются из памяти, особенно красочными становясь в моих снах.
Я так и не узнала имени того мальчика – он растворился в воздухе, пропал… Но ощущение покоя и свободы, никогда потом не повторившееся, навсегда осталось со мной. Как и взгляд не по годам усталых детских глаз маленького человека, спасшего меня в момент первой в жизни реальной опасности.
– Соня! Соня! – снова слышу я и возвращаюсь в действительность: раннее утро угрюмо смотрит в окна комнаты, бабушка, поглядывая на часы, одной рукой стаскивает с меня теплое одеяло. – Вставай. К доктору опоздаешь!
Приятный сон не отпускает даже наяву, согревает и радует – в приподнятом настроении я собираюсь в городскую поликлинику. Бабушке нужно на работу, поэтому я поеду туда одна.
Азарт щекочет душу: возможность вот так выбраться в город представляется мне крайне редко, даже не верится, что бабушка на это решилась.
Она подозревает у меня наличие страшных болезней, страдает бессонницей и пьет успокоительные – все оттого, что за лето я сильно похудела. И я никогда не признаюсь ей в том, что не ем специально, что ее еда каждый раз становится поперек горла и оказывается выброшенной в унитаз.
– Сонюшка, как только доберешься, обязательно отзвонись! И после визита к врачу тоже! Незамедлительно! – напутствует бабушка из прихожей, откуда долетает тяжелый запах ее парадно-выходных духов. Хлопает дверь, в замке поворачивается ключ, квартира погружается в тишину.
– Угу… – отзываюсь я глухо и удрученно напяливаю на себя белую блузку и серую юбку, скрывающую колени.
* * *
– Алло? – бабушка дует в трубку и громко кричит: – Соня? Что сказал врач?
– Что со мной все в порядке! Направил на анализы и выписал витамины. Я резко выросла, потому и похудела! – торжественно вру, прогуливаясь по беленому больничному бордюру.
– Яблочек по пути купи! И сразу домой!
– Батарея садится! Прости! – отключаюсь и удовлетворенно прячу телефон в карман.
