Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [29]

составом, который сначала мерзко пах, но потом высох, став ярким и блестящим. Ногти

переливались и подчеркивали изящную форму кистей и ступней. Потом болтушки притихли —

вошла еще одна, не так плотно закутанная в темные покрывала. Принесла с собой коробку, в

которой чего только не было. Расчески разных форм, щипцы, заколки, гребни, ленты. Посадила

Стелу на стул, отвернула от всех зеркал и принялась что-то делать с ее волосами. Девушка не

привыкла к тому, чтобы ее волосы были стянуты, и попыталась воспротивиться, но нет — ощутимо

получила по затылку массивной расческой и успокоилась. Попросила лишь тех, которые пришли

первыми, чтобы позвали бухана. Ну как попросила, повторила несколько раз: «Бухан, бухан» на

ломанном крамсонском, одна из девиц и отправилась из комнаты.

Вскоре отодвинулись занавеси, и вошел бухан. Он увидал Стелу — прикрытую простыней, с

почти законченной прической — и едва не ахнул, в глазах загорелся алчный огонек: «Надо было

больше просить!». Такой красоты он никогда не видел в жизни, несмотря на свой обширный опыт

работорговли. Если бы в юности он встретил подобную женщину, не факт, что стал бы Краусс

49

49

спинолюбом. Та, что причесывала Стелу, была в своем роде гением. Она так искусно уложила

волосы, что они выделили лицо, подчеркнув необычные глаза девушки. Чистая, гладкая кожа,

чувственные пухлые губы, слегка подкрашенные алой помадой, небольшой прямой носик. Точеная

шея, все остальное целомудренно скрыто складками простыни. Бухан не удержался, сорвал ткань.

Стела возмущенно подняла на него глаза, прикрываясь руками. Краусс извинился, укутал девушку

вновь — это было ему вообще не свойственно. Велика сила красоты! Бухан уже было собрался

уходить, но Стела его остановила. Ее голос вкупе с обновленной внешностью — у бухана мутились

мысли.

- Бухан Эрик, позволено ли мне будет присутствовать на обеде с вашими гостями? Я хотела бы

попрощаться с кровником. Ведь, возможно, я никогда и никого из своего клана больше не увижу, -

ломанный крамсонский исчез, став правильным.

У бухана едва хватило сил кивнуть:

- Только тебе придется прислуживать нам за столом и все это — молча. Ты не произнесешь ни

слова, - и он стремглав покинул комнату, пропахшую тревожно-сладким тяжелым ароматом,

который теперь навеки становился в его воспоминаниях спаянным с образом Стелы. Изумленные

служанки торопливо засобирались, и ушли следом за буханом. Стела осталась одна, все еще

укрытая простыней. Теперь и ей стало любопытно — что получилось в итоге таких сложных

процедур. Раньше Стела никогда не прибегала к услугам ухаживальщиков, которые умело

приводили в порядок мужчин и женщин Мира, тех, которые могли себе это позволить. Менгрелы

жили среди песков, зеркалами им служили редкие водоемы, а уж такие сложные процедуры —

откуда у кочевников? Чисто женское любопытство повлекло ее к зеркалу. Сдернула простыню и

ахнула. Это была одновременно она и не она. Теперь было понятно быстрое согласие бухана — да

попроси она еще что-нибудь — даже освободить ее в сей же момент, Краусс был бы рад выполнить

ее просьбу. И его бегство стало понятно. Стела еще немного постояла возле зеркала, любуясь

собой. Пока не услышала шелест отодвигаемых занавесей. Вошли ее ежедневные служанки,

принесли обычное белое платье из какой-то мягкой, слегка поблескивающей, пластичной ткани. В

этом платье Стела почувствовала себя более голой, чем была только что перед зеркалом. Оно

облегало грудь, поднимая и открывая нежные полуокружия почти до самых сосков, туго стянуло

талию, сделав ее еще более тонкой, подчеркнуло бедра и при ходьбе обнимало ягодицы, показывая

их совершенную форму. Стела скривилась:

- А вот именно такое платье обязательно?

Служанки спешно закивали, заканчивая туалет. Потом чуть ли не бегом удалились. Пожаловал один

из утренних хирдманнов, такой же молчаливый, как и всегда. Он протянул девушке руку,

закованную в металлическую рукавицу, и повел ее на последнюю трапезу в доме бухана Краусса.

Глава 10.

50

50

Слова и искушения.

Купцы и Вальд подходили к замку, в котором обитал бухан. Сыны Торга шли не спеша, как и

идут люди, знающие себе цену. Вальд же, напротив, семенил позади – всем своим видом

показывая, что тяготится своим нахождением здесь. Но вчера, после того, как они спешно

покинули «радушного» бухана Краусса, и оказались в том самом домике на площади Блохи, в

котором проживал ноён, Вальду и Бардему пришлось услышать о себе немало. Закрыв входную

дверь, и плотно занавесив окна, ноён Розенпорт взбеленился:

- Молодые люди! Как не стыдно делать из меня глупца! А если бы я хуже владел собой? Я бы мог

выдать вас с головой, проговорившись невзначай!

Молодой Пергани немного смутился, даже не пытаясь отпираться:

- Мы не хотели вмешивать вас в наши дела!

- Эх, вы! Вы в своей глуши у Торговища уже совсем разучились разбираться в людях! Вы видели