Мир, который рядом - [37]

  - Так ты художник у нас, значит?

  - Ну, вроде как да…

  - Ну значит так, с завтрашнего дня ты – работник свинарника!

  Я был шокирован таким поворотом дела и в расстроенных чувствах вернулся в барак. Делать мне ничего не хотелось, и я сел на лавку и закурил. Ко мне подскочил Андрей:

  - Что скучаем, Юрок?

  - Да так, о своем, - нехотя отозвался я.

  - Слышал я, что Щегол тебя прищучил, к исправленцам отправить хочет. Зря ты не согласился в «звукачи» податься, сейчас бы все ровно у тебя было.

  - Слышишь, Андрюша, иди лучше этапникам на уши присядь, ну его на хуй.

  - Ну как знаешь,- сказал мой собеседник, и ретировался на другую лавочку.

  Зайдя в барак, я столкнулся с Серегой – клавишником:

  - Юрок, тут такая фигня нездоровая происходит, с Андрюхой лучше никаких дел не имей, это он Щеглу на тебя льет, каждый день ему талдычит, мол ты уклоняешься от работы, что тебя типа наказать надо.

  - Да я уж понял, спасибо.

  Вот, оказывается, какие разные бывают на свете люди. Кто-то с душой, по-человечески, готов последнее отдать. А кто-то из-за корысти своей и натуры блядской способен по костям твоим пройти.

  На утро меня вызвал Щегол:

  - Ну что, художник, клуб тебе больше не нужен? Решил в отряде отсидеться?

  - Я ж не просто так сижу, я пацанам помогаю.

  - Короче так, помощник, тут надо клубу помочь, хочу душ здесь сделать. Нужна мне для этого керамическая плитка, сорок квадратных метров. Если закажешь из дома это дело, то забуду о твоих залетах.

  - Нет, Жень, я ничего заказывать не буду, мама у меня не миллионер, и если тебе нужен душ, то тяни плитку сам, - резко отреагировал я.

  За свое упрямство я поплатился направлением в «исправленческую» бригаду. Род занятий здесь был следующий: нам дали неподъемные кувалды, о которых я уже упоминал ранее, и загнали на «кучу». «Кучей» в зоне прозвали огромную гору щебня, который изготавливали зеки, вручную дробя кувалдами железобетонные плиты и сваи. Вот на такую работенку я и напоролся. Честно признаться, труд не из легких. Отдыхать я мог лишь тогда, когда нас приводили в отряд на проверку. Перекуры были по три минуты каждый час, но сидеть на них было запрещено. Самым ощутимым наказанием здесь был запрет на разговоры, т.е. долбя сваи, мы не должны были разговаривать друг с другом. Считалось, что за разговорами время летит быстрее, а так как мы были исправленцами, то задачей мусоров и козлов было нас заебать по полной. Отработал я в этой бригаде две недели, разбил в кровь руки так, что о рисовании речи быть пока не могло.

  Вернувшись в барак, я принял решение навсегда расстаться с клубной деятельностью. Для того чтобы свалить из клуба, я должен был идти на прием к зам. начальника колонии по воспитательной работе. Должность эту занимал в то время Бугаенко Сергей Викторович, мордатый, тучный такой мусорила, злой, как собака помойная. Я записался на прием и стал ждать. На неделе меня дернули, и я оказался перед дверью Бугаенко:

  - Здравствуйте, осужденный Соломин, статья 111 часть 2, срок…

  - Хватит, хватит тараторить, - перебил меня Бугай, - что там у тебя?

  - Понимаете, Сергей Викторович, клуб – это не мое. Я не сошелся с коллективом, да и душа к музыке у меня не лежит. Разрешите мне в отряде художником работать, я рисую хорошо, буду стенной печатью заниматься?

  - Рисуешь, говоришь. А кем ты там в клуб-то?

  - Барабанщик.

  - А с духовым оркестром играешь, когда зона на промзону выходит?

  - Да, Сергей Викторович, играю.

  - Ну так вот, иди рисуй, но с духовым оркестром играть будешь.

  - Хорошо, понял, спасибо.

  Так я добился того, что целыми днями стал сидеть и рисовать в бараке, а утром и вечером выходить с «духачами» на плац.

XVII

Рисовал я свои стенгазеты  в комнате «НЭВ», там у меня был свой стол, свое, так сказать рабочее место. За соседним столом сидел Мишка Рябош, который исполнял обязанности секретаря. Мишка был осужден еще по малолетке за разбой. Дали ему тогда 9 лет, хотя то, что он совершил, разбоем назвать было трудно. Будучи шестнадцатилетним пацаном, Мишаня вместе со своими ровесниками, насмотревшись американских боевиков, решил заработать деньжат. Вычислив какую-то дачу в своем районе, в которой, по их мнению, должны были жить богачи, они стали строить план захвата. Готовились к предстоящей делюге основательно.   Соорудили пост наблюдения, на котором сидел человек с биноклем и записывал время прихода-ухода хозяев. Нашли у кого-то дома охотничье ружье. Наделали себе шапочек-масок. Выбрали подходящий день и ворвались на дачу. На их беду хозяева оказались дома, и парням пришлось их вязать. Хозяевами оказались две женщины, которые никак не могли понять, что надо этим малолетним разбойникам. «Золота-брилиантов» на даче не оказалось, а с пустыми руками уходить не хотелось. Поэтому они вынесли все барахло, какое попалось под руку. Это было содержимое кухонных шкафчиков и холодильника. По большому счету, преступление, совершенное ими, выглядело смешно, но хозяева дачи оказались родственниками одного высокого чина из правительства РФ. Поэтому и повязали ребят практически сразу, и срок дали по самый не балуй.