Мир Колодца Ангелов - [4]

Собственно, снаружи инцидент таковым не смотрелся. Скорее, спасательной акцией, перевернувшей замысел Шекспира с ног на голову как раз тогда, когда пьеса гладко подкатывала к финалу. На деле же присутствующие не осознавали себя, ломанувшись на сцену, едва египетская царица, отравив на пробу служанку, прижала желтопузика к широкой груди.

Затесавшийся на просмотр эколог громко требовал соблюдать права животных.

Туванский дипломат тискал визжащую диву четырьмя верхними конечностями, опираясь на две нижние и хвост. Желтопузик ввинтился в декольте Павы, вывинтился из-под юбки и благоразумно сбежал.

А сверху медленно и печально падали лепестки бело-красных роз. Сценарием, между прочим, не предусмотренные.

— На четвертой минуте сорок шестой секунде останови! — воскликнул Бертик. — Что-то здесь мелькнуло.

Максик остановил и увеличил изображение.

— Точно, рука. И горсть лепестков. Сеятель, блин!

— Может, в них был яд?

Лебединский пробежался по виртуальным кнопкам планшета:

— Вынужден тебя разочаровать, молодой землянин. Никакие известные яды в лепестках не обнаружены. Ни земные, ни инопланетные. Зафиксированные следы генетического материала с ДНК присутствующих не совпадают. Так что руку можем даже не сверять.

— Тогда яды неизвестные? А может, отравили орешки? Или эль?

— «Разве могут наши безотходные фабрики с замкнутым циклом самостоятельно изменить программу, производя нечто, вредящее потребителю?» Может, уже после в расфасовку каку подсунули?

— «Разве может наша славная молодежь, воспитанная в духе гуманизма и интеграции, позволить себе столь безответственное поведение?» — столь же удачно спародировал лаборантов Мухин. Практиканты переглянулись и негромко расхохотались, чтобы не будить эхо.

— И неизвестные яды не обнаружены тоже, — Максик ткнул пальцем в экран. — Вот, читай. «В крови пострадавших вредоносных примесей не наблюдается». Пробы воздуха брали тоже. Все чисто.

— Вызывающее массовый психоз излучение?

— Можно настроить генератор, чтобы он воздействовал на волны мозга землянина. Но чтобы накрыть инопланетянина, его придется перенастраивать. А тут попали три народа одновременно. Кстати, из модулей настройки вирт-одежды и личной электроники подобный генератор не слепишь, а ничего сложнее в «Глобус» не проносили. Ну и со сканером прошлись наши ребята. Нигде и ничего. Хотя вру, — Максик потянулся, — на скафандр высшей защиты командира оперативников в подвале упал здоровый клок паутины, а эксперт наступила на крысу. Визжали обе.

— Тогда призрак оперы?

— Не фиксируются поля, свойственные аномальным зонам. Расслабься, в алюминиевой шапочке нет нужды.

Альберт машинально подобрал с пола пару засохших лепестков, пробормотал мрачно:

— Никогда двухцветных не видел. Гибридный сорт?

— Не ешь! Козленочком станешь.

Мухин дернулся и уронил лепестки. Максик подцепил их пинцетом и сунул в прозрачный пакетик. Подманил дрон:

— Семнадцать ноль четыре. Взят образец.

— И зачем он тебе?

— А шоб було.

И на карачках пополз по сцене, сквозь лупу разглядывая пыльные доски.

— Что это тут у нас? — Лебединский выколупал из щели обрывок белого меха. — Образец номер два, — он отщипнул и поджег несколько волосков. — Мех искусственный, идентичный натуральному. Цвет — белый…

— А с изнанки характерное пятно, — добавил в тон Мухин, отбирая у приятеля лупу и разглядывая улику. — Похожее на кровь, только зеленое. Кстати, а служебную собаку привозили?

— Привозили. Но она след не взяла. Обстановка слишком нервная. И крысы, — рассеянно пробормотал Максик, бегая пальцами по экрану планшета. — Уфф! И зачем меня так пугать? У туванцев кровь алая, а у слоников синяя, на медной основе.

— А зеленая у кого?

— У биороботов старой модели. Бред какой-то. В общем, я в лабораторию, пусть решают, кровь или не кровь. И программистов потрясу: вдруг надыбали свежее. А ты мухой в больницу.

Альберт ненавидел, когда издевались над его фамилией. Потому отозвался нелюбезно:

— Их же допросили по горячим следам!

— Кого допросили, а кого ввели в искусственную кому. Придут в себя и вспомнят или случайно обронят что-то важное. Откуда всплыл этот, с рукой, у Павы за плечами.

Мухин фыркнул:

— Из люка, естественно. Их тут аж четыре: один с чердака, три из подвала, ведут на сцену и по краям.

Постучал ногтями по широкому браслету:

— У меня тут все размеры и схемы забиты: вот, амфитеатр диаметром от 97 до 102 футов (29,6-31,1 м), вмещает до трех тысяч зрителей; сцена имеет размеры приблизительно 43 фута в ширину (13,1 м), 27 футов в глубину и поднята почти на 5 футов (1,52 м) от земли. Только эта зараза, кроме лепестков и руки, следов нигде не оставила. А то и вовсе сбежала. Следящие камеры развесили ведь? И тишина. А если ни в жисть не покидала Землю, то поиск по ДНК — пустая трата времени.

— Оптимист ты, Бертя! — Лебединский зачехлил аппаратуру. — Я вот на все сто уверен, что он застрял в защищенном периметре.

— А жрет что? — оставил Мухин за собой последнее слово. — Крысиный корм? Или пуговицы от штанов? И почему нам его не видно?

— А я рад, что не видно, — бормотал Максик, поворачивая в амбарном замке на воротах огромный ключ. — Послушай, Мухин, если я вдруг начну к тебе с неприличными предложениями приставать, то это не я. Я на генетическом уровне натурал.