Мир испытывает героя - [5]

«И зачем я возвращался, — влезла шальная мысль. — Разве я ровня этим колдунам? Нужно было просто найти местечко, подсобирать золотишка, построить поместье, и всё бы было путём. Я бы мог счастливо жить до конца жизни. А теперь мне предстоит столкнуться с неизвестным. В игре этой гильдии не было. Откуда мне знать, кто там будет, и что теперь они будут делать?»

Да, больше всего его пугала неизвестность. Он не знал, ни что из себя представляют колдуны, ни кто ими руководит, ни какими силами они обладают. Четыре года назад у него была возможность узнать и покончить с ними, но он не смог ею воспользоваться. И он не мог тогда это сделать. Тот Эдик де Тюк, заброшенный в замок на болоте, не мог справиться с ними. Даже одна мысль о нападении на замок приводила тогдашнего его в ужас. Он не мог так поступить. И тогда он попытался бежать. Но тогда — было тогда. Сейчас всё по-другому. Четыре года прошло. А за это время силы магов наверняка сильно выросли. Они разбили отряд ярла, так что они сильны.

«Надо было мне переехать в замок ярла, пускай бы там они охотились на меня!»

Он готов был рвать на себе волосы, выросшие весьма длинными. Почему он предложил такой дурацкий план? Ведь он один в этом доме, не считая архимага и Ульрики. Тиммелина можно смело не брать в расчёт. Единственное, что он сделал, так это подготовил свою сотню к ночному бою. Солдаты должны были пойти в казарму во всеоружии и ждать, когда в небо взлетит пущенный Эдиком огненный шар, и после этого броситься к особняку.

Утром Эдик поддался влиянию толпы — подумал, что он великий герой. Такое часто бывает в толпе — она как будто поглощает индивидуальность. Лишает человека воли. Превращает его в свою частичку. Эдик поддался ей. Он стал её частью. Пускай и не физически. Он подумал о себе то, что думает она. Что он обязательно уничтожит гильдию. По этому, заразившись этим от простых людей, он и сам поверил, что сможет отбиться от колдунов. Прятаться в замке утреннему ему показалось смешно. Опьянённый славой, которая опять на него полилась, как из ведра, он забыл об осторожности.

И теперь он корил себя за глупость. И чувство внутреннего дискомфорта нарастало. Он усомнился в своём решении, он усомнился в своей силе. Каждая минута размывала фундамент его уверенности. Из пучин сознания всплывал страх, поднимаясь всё ближе и ближе к поверхности его безбрежного океана. И хоть пока Эдик и не чувствовал его, но огромная тень чудовища уже виднелась на голубой воде океана мысли.

— Как вкусно! — окончил первое блюдо архимаг.

Эдик не обратил на него внимания. Шестерёнки его разума продолжили вращаться, обрабатывая новые мысли. И эти мысли множились, как пассажиры на лодке его уверенности — после каждого из них она всё больше и больше качалась на волнах сознания.

«Угроза стала реальностью! — думал он. — Если они следят за домом, то значит не просто так. Хотя это не гарантирует, что они нападут именно сегодня. Это может быть и завтра. Это точно! С чего я решил, что колдуны нападут именно сегодня? Это же глупость. Им понадобится время, чтобы добраться до Юхо. И, скорее всего, если они вчера узнали о том, что я вернулся, то раньше вечера их отряд здесь не появится. То есть раньше этого момента. И они могут быть уже в городе. Но я не думаю, что они будут спешить. Они смогут напасть и завтра. Да, это будет завтра. Точно завтра!»

И ум уже пытался успокоить его, что всё отложится, что всё случится не сегодня. Он пытался удержать на плаву лодку, которая вот-вот грозилась перевернуться. А в океане поднималась настоящая буря.

Лакированные двери открылись, в столовую вошёл Тиммелин.

— Навевает воспоминания, — вздохнул он. — Так люблю свою комнату в этом доме, не то, что офицерские клетушки. Вот это я понимаю — комната.

— За домом следят! — проговорил Эдик.

Его бывший помощник сразу начал его раздражать. Эдика просто бесила его беспечность. То, как он ни за чем не следит.

— Что? — замер Тиммелин, выпучив глаза.

— Но это же не значит, что они нападут сегодня? — попытался сам себя успокоить Эдик. Он испытывал все муки ожидания, и нервное напряжение постоянно росло.

— Напротив, — посмотрел на них архимаг. — Соглядатай не может далеко передавать мысли, значит, кто-то постоянно дежурит рядом, не дальше километра отсюда. Птица тоже живая, её потом либо сменит другая, либо они будут атаковать, пока смотрит эта, потому, что у мага всё же ограниченное число мысленных контактов с такими фамильярами. И если такая птица будет сидеть слишком долго, то рано или поздно её заметят слуги. Это будет подозрительно, и маг сразу поймёт, что тут дело не чисто. Посему, я сторонник того, что всё случиться сегодня.

Эдику стало тошно. Напряжение сжало его в тиски. Запах еды вдруг стал отвратителен. Эдик понял, что ему тяжело сидеть на месте. Хочется встать и начать бродить по столовой. Но он сдержал порыв, чтобы не вызвать панику среди своих товарищей.

Если они увидят, что он волнуется, то потеряют последний боевой дух. Особенно Тиммелин. Он и так уже достаточно напуган. А если это случится, то ему придётся бежать. И всё то, ради чего он преодолел огромный путь, будет потеряно.