Мир хижинам, война дворцам - [161]
Керенский спросил:
— Когда есть поезд на Петроград?
— Поезд на Петроград, ваше превосходительство, — Боголепов-Южин уже не решился сказать “господин министр”, — вечером!..
— Черт!
— Но, предвидя, что вы будете спешить, ваше превосходительство, я приказал приготовить аэроплан.
У Керенского задергалась щека. На аэроплане он еще никогда не летал. Это было… страшновато.
— Но… — неуверенно произнес он, — ведь авиапарковцы все большевики!..
— Я подумал об этом, ваше превосходительство! На том берегу Днепра, в Дарнице, находится бельгийские и французские авиамастерские. Вас ожидают там. Аэроплан — бельгийский. Пилот — француз…
— Ах, бельгийский… Француз…
Это успокоило министра. В конце концов, когда-нибудь придется же попробовать: наука и техника неудержимо двигалась вперед. Отечественная авиация не внушала министру доверия, но иностранная…
— Машину! — приказал. Керенский.
И он чуть не бегом двинулся через сиреневой зал.
— Куда же вы, Александр Федорович? — бросился за ним Терещенко. Первой его мыслью было: коллекцию из полутора тысяч шедевров живописи надо немедля вывезти за границу, в нейтральные страны или в США…
— Аэроплан — двухмоторный, биплан, четырехместный, — тихо информировал Керенского Боголепов-Южин.
— Ах, так? — Керенский остановился на пороге. — Я беру вас с собою, господа!
Грушевский, Винниченко, Петлюра растерянно переминались с ноги на ногу. Они не знали, что сообщил капитан Керенскому, не понимали, что тот собирается делать и куда же он так внезапно заспешил.
Керенский размышлял. Сперва перевес был на его стороне, затем — на стороне Центральной рады, потом шансы сравнялись. Но события, назревавшие в Петрограде, снова лишили его, Керенского, каких бы то ни было преимуществ…
Нет, рвать с Центральной радой в настоящий момент было неразумно.
Он сказал:
— Кое-какие… события требуют моего присутствия в столице, господа. Я… гм… вылетаю сейчас на аэроплане… — Он на миг запнулся. — Прощайте, господа…
— А… как же мы?.. А наш договор?..
— Я… гм… оповещу вас по телеграфу. Ведь мы не выставили категорических возражений против наших домогательств… Но и не дали на них окончательного согласия, — поспешно добавил он. — Мы еще вернемся к этому вопросу, господа… при условии, что все будет одобрено Учредительным собранием.
Взглянув на постные физиономии представителей Центральной ради, Керенский счел нужным и подбодрить:
— Восстание здесь будет… ликвидировано! — Улетая, он мог это обещать спокойно. — Но общими силами, само собой: против большевистской опасности мы должны быть едины! — Он не мог устоять перед соблазном произнести на прощанье хотя бы короткую речь. Сунув руку за борт френча, он провозгласил; — Пусть это будет символом нашего единства в деле революции и войны! Мы удовлетворим ваши требования, господа, при условии, что украинизированные части пойдут в наступление. Пятьдесят тысяч немедленно на линию Збараж — Скалат! Приветствую вас, господа!
Он пожал руки Грушевскому, Винниченко, Петлюре. Руки у них были влажны, пожатия вялы. Лица у всех троих осунулись.
Тогда, чтоб заронить в их перепуганные сердца надежду, чтобы — в общих интересах — поднять их упавший дух, Керенский решил каждому сказать что-нибудь приятное и ободряющее.
Грушевскому он сказал:
— Приветствую вас, президент!
Винниченко:
— Мое почтение, первый министр!
Петлюре:
— Желаю счастья начальнику вооруженных сил Украины!
Затем Керенский быстро вышел. Боголепов-Южин, позванивая шпорами, поспешил за ним. Терещенко и Церетели догоняли их почти рысцой.
Грохнула внизу, в вестибюле, дверь. Зафыркали машины: одна, следом за ней — вторая.
В этот момент невдалеке, возле университета, затрещал пулемет.
— Гасите свет, — замахал руками Грушевский.
Между тем восставшие полуботьковцы — пять тысяч штыков — рассыпались по улицам города. В первую очередь они разгромили квартиру командующего поисками Оберучева, арестовали коменданта города, штурмовали телеграф и вокзал.
Юнкера, которых повстанцы еще ни успели разоружить, а также богдановцы в разных концах города встретили их огнем.
Ни своих штыках полуботьковцы несли транспаранты “Долой войну!” — и на огонь юнкеров и братьев богдановцев отвечали тоже огнем, войною.
Солнце не взошло. Над днепровскими волнами клубился сухой летний туман, над парками кружилось, каркая, воронье.
Дворники в белых фартуках вышли с брандспойтами поливать улицы. Молочницы с пригородных поездов спешили к базарам — Житному, Сенному, Галицкому, Владимирскому и Печерскому. Сонно позванивали первые трамваи, выезжая из депо.
Тут и там постреливали винтовки. Там и тут отзывался пулемет.
Город и с вечера уснул не мирно — очереди за хлебом, митинги, забастовки, — однако все это было в тылу; а просыпался он и вовсе в районе боевых действий. Стычки возникали на Шулявке, на Демиевке, на Подоле и на Печерске…
Петлюра висел на телефоне во дверце Терещенко. Он телефонировал в Винницу, в Жмеринку, в Проскуров: проскуровским и жмеринским частям выступить немедленно на линию Збараж — Скалат; Винницкому же гарнизону — по двести патронов на магазин, по четыре гранаты на бойца — двигаться к столице…
Роман Юрия Смолича «Ревет и стонет Днепр широкий» посвящен главным событиям второй половины 1917 года - первого года революции. Автор широко показывает сложное переплетение социальных отношений того времени и на этом фоне раскрывает судьбы героев. Продолжение книги «Мир хижинам, война дворцам».
В первый том «Избранного» советского украинского писателя Юрия Смолича (1900–1976) вошла автобиографическая трилогия, состоящая из романов «Детство», «Наши тайны», «Восемнадцатилетние». Трилогия в большой степени автобиографична. Это история поколения ровесников века, чье детство пришлось на время русско-японской войны и революции 1905 года, юность совпала с началом Первой мировой войны, а годы возмужания — на период борьбы за Советскую власть на Украине. Гимназисты-старшеклассники и выпускники — герои книги — стали активными, яростными участниками боевых действий.
Во втором томе избранных произведений украинского писателя Юрия Смолича представлены повесть «Театр неизвестного актера» и роман «Они не прошли».Повесть «Театр неизвестного актера» посвящен памяти неизвестных героев — рядовых многочисленной армии театральных актеров, которые в тяжелые годы гражданской войны своим искусством помогали победе революции.Роман «Они не прошли» рассказывает о деятельности подполья в оккупированном фашистами Харькове.
Роман Юрия Смолича (1900–1976) «Мы вместе были в бою» посвящен борьбе советского народа с немецко-фашистскими захватчиками.
Роман «Рассвет над морем» (1953) воссоздает на широком историческом фоне борьбу украинского народа за утверждение Советской власти.
В очередном выпуске серии «Новая шерлокиана» — «криминальная новелла» украинского прозаика и драматурга Ю. Смолича (1900–1976) «Язык молчания», вышедшая отдельным изданием в Харькове в 1929 г.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.