Мир хижинам, война дворцам - [160]
Керенский пожал плечами. Он прислушивался к гудению мотора на улице перед подъездом.
— Я могу… дать на это… согласие… — прохрипел он и сразу сорвался на крик: — Но армия должна идти в наступление!
— Ну вот! — удовлетворение слазал Петлюра. — Таким образом, остается только четвертой пункт: автономия!
— Ах, господа! — всплеснул руками Грушевский. — Это же чистая софистика! Ведь автономию мы провозгласили, а ежели и собственная армия у нас будет, следовательно, автономия осуществляется и на практике. Александр Федорович! Вы же опытный и талантливый юрист!
Керенский еще раз пожал плечами. Ему ничего больше не оставалось, как пожимать плечами. Вдруг он вздрогнул — что это? С пустынной ночной улицы донесся какой-то стук. Пулемет? Нет, это по мостовой резко цокали конские копыта. Конница?
Терещенко сделал шаг к окну.
— Нет, нет! — крикнул Керенский. — Не открывайте! Поручик! Что там такое?
Но теперь можно было разобрать и сквозь закрытые окна: вместе с цоканьем копыт слышался мягкий шорох шин. То катилась коляска “на дутиках”.
Через минуту Галчко уже стояла в дверях. Хотя она не бежала, а ехала в экипаже, грудь ее порывисто вздымалась.
— Прошу панство… — едва вымолвила она, преодолевая одышку, — на то есть… нонсенс, пршу панство!
— Нонсенс? Что же, они совсем не восставали?
— Нет, они восстали, пршу панство… Они разоружили юнкеров Николаевского училища… А автомобильная колонна окружила банк и хочет его захватить… Но пршу панство, они… против всех!..
— Что вы болтаете? Как — против всех?
— Они говорят… простите, — обернулась Галчко к Керенскому, — “Долой Временное правительство!” Но они… Простите, пан презес, — Галчко обернулась к Грушевскому, — говорят также: “Долой Центральную раду!”
— Что?!
Теперь остолбенели все.
— Однако так, пршу панство! Они кричат: “Долой войну!” и говорят, простите, — если и Центральная рада за войну, то долой и Центральную раду вместе с Временным правительством. Простите…
— Я же говорил, что это — большевики! — Керенский ощерился на впавших в столбняк Грушевского, Винниченко и Петлюру. — Вот ваши украинские части, которыми вы тут спекулируете! Машину, поручик!
— Куда же вы, Александр Федорович? — спросил, торопливо подымаясь, Терещенко. — Я полагаю, что и всем нам…
Но тут все снова затаили дыхание. С улицы донесся треск автомобиля — не того, что стоял перед подъездом, а какого-то другого, приближавшегося снизу, от Бессарабки. Шум затих под окнами. В вестибюле громко хлопнула дверь.
— Пршу панство, — пробормотала Галчко, — есть выход во двор…
— Да, да, — подхватил хозяин, — а оттуда через сад можно пройти к Галаганам и на Фундуклеевскую… Пока не поздно…
Но было уже поздно. По лестнице кто-то бежал, перескакивая сразу через несколько ступенек. Потом застучали торопливые шаги по всей анфиладе, ближе и ближе. Кто-то спешил, почти пробегая по десяти залам второго этажа.
Все, окаменев, смотрели на дверь. Где же адъютант? Где барон Нольде? Почему они не легли на пороге, чтобы телом своим, жизнью своей защитить своих шефов?
Дверь распахнулась. На пороге возникла статная фигура и офицерском френче. Это был штабс-капитан Боголепов-Южин. старший офицер для особо важных поручений при командующем военным округом. Всеобщий громкий вздох разрядил напряжение: свои! Грушевский тоже испытал облегчение. После первой встречи с Боголеповым-Южиным в присутствии митрополита Шептицкого этот блестящий офицер стал для него воплощением и олицетворением ненавистного российского великодержавия, но в данную минуту для Грушевского “своим” был именно он, а не казаки украинского войска…
Офицер вытянулся перед Керенским.
— Господин министр! Разрешите доложить?
— Как с восстанием? Какие приняты меры?
— Восстание еще не ликвидировано, но подняты все силы гарнизона. Юнкерские училища соединились с полком Богдана Хмельницкого, и можно надеяться, что они будут действовать сообща. Восстание проходит под большевистским лозунгом “Долой войну!” Бунт организованных дезертиров, господин министр! Но есть дела более серьезные, прикажете докладывать?.. — Он взглянул на Грушевского, Винниченко, Петлюру: как-никак посторонние. — По прямому проводу из Петрограда, господин министр…
— А!..
Керенский решительно шагнул в сторону соседнего зала.
Сведения из Петрограда были и вовсе неутешительны.
В столице забастовали заводы: Путиловский, Лесснера, Нобеля и другие. На Выборгской стороне рабочие вышли на улицу, требуя немедленно передать власть из рук Временного правительства Всероссийскому центральному исполнительному, комитету Советов. Большевики сперва пытались придать демонстрации мирный характер, но к вооруженным рабочим отрядам стали присоединяться отдельные воинские части, а из Кронштадта прибыли моряки. Положение и столице весьма напряженное. Можно ожидать всеобщего вооруженного восстания против Временного правительства, за власть Советов…
Керенский, крикнул:
— Искрограмму Корнилову: снять с фронта и перебросить в Петроград кавалерийские, казачьи и механизированные части!..
Боголепов-Южин откозырял, но веки, прикрывающие его холодные глаза, дрогнули: отозвать войска с позиций, оголить фронт! На это не решался даже царь Николай, когда под удар революции было поставлено самодержавие в России! Сердце офицера-патриота остановилось. Но Боголепов-Южин, член монархической организации “тридцать три”, видевшей свою единственную задачу в восстановлении абсолютной монархии, быстро овладел собой. Что ж, министр-социалист, очевидно, прав: лучше впустить в Россию немцев, нажели отдать власть черни и большевикам…
Роман Юрия Смолича «Ревет и стонет Днепр широкий» посвящен главным событиям второй половины 1917 года - первого года революции. Автор широко показывает сложное переплетение социальных отношений того времени и на этом фоне раскрывает судьбы героев. Продолжение книги «Мир хижинам, война дворцам».
В первый том «Избранного» советского украинского писателя Юрия Смолича (1900–1976) вошла автобиографическая трилогия, состоящая из романов «Детство», «Наши тайны», «Восемнадцатилетние». Трилогия в большой степени автобиографична. Это история поколения ровесников века, чье детство пришлось на время русско-японской войны и революции 1905 года, юность совпала с началом Первой мировой войны, а годы возмужания — на период борьбы за Советскую власть на Украине. Гимназисты-старшеклассники и выпускники — герои книги — стали активными, яростными участниками боевых действий.
Во втором томе избранных произведений украинского писателя Юрия Смолича представлены повесть «Театр неизвестного актера» и роман «Они не прошли».Повесть «Театр неизвестного актера» посвящен памяти неизвестных героев — рядовых многочисленной армии театральных актеров, которые в тяжелые годы гражданской войны своим искусством помогали победе революции.Роман «Они не прошли» рассказывает о деятельности подполья в оккупированном фашистами Харькове.
Роман Юрия Смолича (1900–1976) «Мы вместе были в бою» посвящен борьбе советского народа с немецко-фашистскими захватчиками.
Роман «Рассвет над морем» (1953) воссоздает на широком историческом фоне борьбу украинского народа за утверждение Советской власти.
В очередном выпуске серии «Новая шерлокиана» — «криминальная новелла» украинского прозаика и драматурга Ю. Смолича (1900–1976) «Язык молчания», вышедшая отдельным изданием в Харькове в 1929 г.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.