Мир хижинам, война дворцам - [163]
— А-гей, люди! — крикнул кузнец Велигура. — Косами их! Не горюй, что притупится: снова наточим!
Велигура был богатырь, выше всех в Бородянке, и голос у него — в самый раз перекликаться из Бородянки в Дружню, несмотря что шестой десяток пошел. О нем и присказку пустили, что как крикнет Максим, то на всех графа Шембека тридцати тысячах десятин слышно… Сейчас Максим был страшен: без шапки, седая чуприна растрепана, борода всклокочена.
— Эй, бабы! Серпами им жилеты порите! Второй раз людям поперек дороги становятся!
В косовицу пришлось уже косить не за четвертую часть, а как при старом режиме — за восьмую: сбили цену проклятые австрияки!
Австрийцы держали косы в руках, но косить не начинали. Стояли хмурые, никто не отвечал на угрозы. Было их сто двадцать против села; правда, мужиков среди бородянцев мало, а больше молодицы да девчата… А с австрийками еще десять ополченцев, с унтером во главе! Пальнут из винтовок — что от народа останется? Одна кровь.
А кровь народную уже, прости господи, научились проливать и дома — даже фронта ни надо! Вон в Петрограде — в столице, когда народ вышел требовать “долой войну” и “власть Советам”, пальнули, и четыреста человек рабочего люда и солдат уложили в могилу. Так и в газетах написано.
А в Киеве? Солдат, что восстали против войны, тоже малость постреляли, а у остальных забрали оружие, бросили в вагоны, пломбы навесили и оттарабанили на проклятущий фронт. Не пожелали своею волею, так поезжайте, люди, силком — a все равно под пулями помирать…
— Порезать австрияков! — раздавались голоса в толпе. Максим Велигура уже и на руки поплевал, чтоб крепче коса держалась.
Но Тимофей Гречка пригнул его косу к земле.
— Обожди, Максим! Пойду к ним парламентером…
Сердце у Гречки колотилось — чуть не выскочит: в самый бы раз махнуть косой! Но, как человек военный, рассудил он, что, прежде чем начать боевые действия, особенно когда силы неравны, надо испробовать мирные переговоры.
Он положил косу на дорогу — осторожно, чтобы не выщербить о камень, выровнял бескозырку на лбу чтобы была точно по брови, и двинулся, по-моряцки покачиваясь на ходу и подметая пыль черными клешами.
Толпа стояла молча. Австрийцы тоже точно онемели. Ополченцы с унтером сбились в сторонке. Унтер поглядывал растерянно. Что тут, боже милостивый делать? Не стрелять же в людей? Свои же — не австрияки, Поодаль, у села, сбилось в кучку местное “начальство”, но это была штафира: волостной старшина, председатель Совета крестьянских депутатов дед Маланчук, глав крестьянского союза Григорий Омельяненко, местный член Центральной ради Авксентий Нечипорук. Неоткуда ждать бедняге унтеру хотя бы совета — сейчас он здесь был самой высшей воинской властью. Господи! Напасть какая! Дома же, как у людей, жена, дети…
А Тимофей Гречка, тем временем подошел.
— Здравия желаю!
— Здравствуйте! — чуть слышно пролепетал унтер и тоже козырнул. И тут же, пряча растерянность, гаркнул по-начальнически в сторону австрийцев: — Капрал Олексюк!
Один из австрийцев, без косы, но с карандашом и бумагой в руках, вытянулся перед унтером. Хотя и был он ничто, всего только пленный, а все же — капрал, воинский чин, и унтер решил на всякий случай держать его рядом для совета.
— Слышь, унтер, — сказал Тимофей Гречка. — Видишь, дело какое? Народ до точки кипения дошел. Сейчас тут кровь прольется. Определенно! А ми с тобою оба люди присяжные. Давай примем решение. He даст народ австриякам косит. Либо их порешат, либо сами головы сложат. — Он развел руками, дернул плечом. — Так и доложишь начальству: не дал народ…
Унтер смотрел, хлопал глазами и молчал. Он ничего не мог сообразить. Капрал Олексюк заговорил первый. Он говорил, сдерживая волнение и приязненно улыбаясь Гречке:
— Но какая вам выгода, пан товарищ?
— Для себя заработаем. А ваш труд все равно зазря! Ни вам, ни людям, одному генералу Корнилову, чтоб добивать народы войной…
— Но выгода вам с этого какая? — снопа спросил капрал. — Вы ж за деньги не согласны: на деньги хлеба не купите…
Гречка сердито махнул рукой: напоминание о том, что платить будут деньгами, снова привело его в ярость.
— Не твое дело! — со злостью бросил Гречка. — Твое дело — молчать! Ты знаешь, кто ты, как это по-рабочему называется? Штрейкбрехер, вот ты кто!
Капрал опустил глаза, пожал плечами, вздохнул.
— Мы — пленные, — тихо и грустно промолвил он. — Что прикажут, то и должны делать. Не выполним приказа — военно-полевой суд за сопротивление власти и…
— Вот и заткнись! — грозно прервал Гречка. — За тебя унтер отрапортует: так и так, силой не дали… Прогнали! Понял? Оправдают вас, австрийское племя, ни суде…
Капрал снова пожал плечами и сказал еще грустнее:
— Разве только о том речь, что на суде оправдают?..
— А раз не о том, — заорал, впадая в бешенство Гречка, — так и катитесь на легком катере!.. Вот и всё! А выгода такая, что каждый накладет себе зерна, когда работать будет. Уразумел, недотепа? Красть будем, вот те и выгода! Можешь, доложить хоть самому генералу Корнилову; ворами станем, чтоб дети с голоду не попухли! Понял, паразит?
Капрал тоже побледнел, но губы его тронули улыбка:
Роман Юрия Смолича «Ревет и стонет Днепр широкий» посвящен главным событиям второй половины 1917 года - первого года революции. Автор широко показывает сложное переплетение социальных отношений того времени и на этом фоне раскрывает судьбы героев. Продолжение книги «Мир хижинам, война дворцам».
В первый том «Избранного» советского украинского писателя Юрия Смолича (1900–1976) вошла автобиографическая трилогия, состоящая из романов «Детство», «Наши тайны», «Восемнадцатилетние». Трилогия в большой степени автобиографична. Это история поколения ровесников века, чье детство пришлось на время русско-японской войны и революции 1905 года, юность совпала с началом Первой мировой войны, а годы возмужания — на период борьбы за Советскую власть на Украине. Гимназисты-старшеклассники и выпускники — герои книги — стали активными, яростными участниками боевых действий.
Во втором томе избранных произведений украинского писателя Юрия Смолича представлены повесть «Театр неизвестного актера» и роман «Они не прошли».Повесть «Театр неизвестного актера» посвящен памяти неизвестных героев — рядовых многочисленной армии театральных актеров, которые в тяжелые годы гражданской войны своим искусством помогали победе революции.Роман «Они не прошли» рассказывает о деятельности подполья в оккупированном фашистами Харькове.
Роман Юрия Смолича (1900–1976) «Мы вместе были в бою» посвящен борьбе советского народа с немецко-фашистскими захватчиками.
Роман «Рассвет над морем» (1953) воссоздает на широком историческом фоне борьбу украинского народа за утверждение Советской власти.
В очередном выпуске серии «Новая шерлокиана» — «криминальная новелла» украинского прозаика и драматурга Ю. Смолича (1900–1976) «Язык молчания», вышедшая отдельным изданием в Харькове в 1929 г.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.