Мир, где нас не ждали - [18]

— Нет, товарищ младший лейтенант, против австрийцев и тем более немцев, я лично, ничего не имею против. Немцы благородная нация. Немецкие рабочие одни из первых, кто вслед за русскими сбросил рабские оковы буржуазии и последовал за товарищем Великим Вождем Троцким в светлое и счастливое будущее. Именно благодаря поддержке будущей Германской республики товарищ Троцкий осуществил общеевропейскую революцию и прогнал буржуев за океан. Нет, это мы обязаны помнить. Но! — Бахчисараев даже поднял палец кверху, — взгляды нынешних австрийцев и немцев, как и большинства ключевых европейских республик, далеки от традиционных заветов товарищей Троцкого, Ленина и Блюмкина. — Подрастающее европейское поколение жаждет перемен, и гер Курц обещает им эти перемены. Во что все это может вылиться, страшно даже предположить. Возможна даже попытка навязать демократию!

Близнецы разом ахнули. И не мудрено, демократии в этом дивном новом мире боялись, как огня, о ней ходили ужасающие легенды и сказки, а в простонародье вообще считали, что это слово сродни слову «демон». Впрочем, Денис был тоже не лучшего мнения о демократии.

«Знаем, насмотрелись. Хотя, настоящей демократии я и в нашем мире отродясь не видывал. Нет, у нас не демократия, у нас власть зажравшихся капиталистов, а не большинства. — Он задумался. — Интересно, если бы в нашем мире остался жив Виктор Цой, то спустя годы, глядя на нынешнюю страну, он бы был рад переменам, что так жаждало его сердце в молодости? Отчего-то думается мне, что нет. А возможно…»

— Товарищ Бахчисараев, — вдруг заговорил Громов-старший, и Денис тут же забыл о собственных мыслях. — Давайте перестанем тянуть кота за причинное место и перейдем ближе к делу.

Комитетчик слегка растерялся, но лишь на мгновение, и уже было открыл рот, но Громов продолжил:

— Все мы прекрасно понимаем, что похищение картины известного немецкого художника на территории Российской республики негативно отражается на фоне грядущих политических выборов и дает лишний козырь Берлину обвинить Ленинград в слабости. Так?

— Да, — кивнул Бахчисараев.

— Поэтому, чем мы быстрее найдем картину и накажем преступников, тем лучше. Так?

— Да, — вновь кивнул комитетчик, слегка ошарашенный от перехваченной инициативы.

— Ну, вот и разобрались, — продолжил Громов. — Поэтому предлагаю перейти непосредственно к сути дела. Полагаю, в КГБ уже ознакомились с личным делом прапорщика Акуленко и составили список возможных подозреваемых из его бывших сослуживцев, кому он мог поставить оружие?

Взгляд Бахчисараева помрачнел.

«Похоже, друг, ты очень не доволен тем, что мой батя утер тебе нос и поставил на место», — усмехнулся Денис.

Но мрачный взгляд старшего майора госбезопасности, как выяснилось, был вызван отнюдь не этим:

— С этим возникли небольшие сложности.

— Сложности? — от удивления Громов поднял брови.

— Да, товарищ майор, сложности, — кивнул Бахчисараев. — Оказывается, наш покойный торговец смертью до того, как стать прапорщиком, служил в одном засекреченном элитном подразделении, и имена всех его боевых товарищей находятся под грифом секретно. Причем, под таким грифом секретно, что даже нам — КГБ, пока нет к ним доступа. Но, это только пока. В дело вступили бюрократические проволочки. Но, думается, в скором времени нам удастся разрешить эту проблему.

— Но тогда чем вы прикажете заниматься нам сейчас? — удивился Громов. — Это ведь была единственная ниточка.

Бахчисараев вдруг самодовольно улыбнулся, как кот, отведавший хозяйской сметанки.

— Ну, это у вас нет ни одной ниточки, — не без гордости заявил комитетчик, явно радующийся припрятанному в рукаве козырю. — А вот у нас она есть! — Он замолк, явно выдерживая театральную паузу для нагнетания эффекта.

Первым не выдержал один из близнецов:

— И какая же? Ниточка то.

— Заказчик!

Двое из ларца разом ахнули.

— И кто же этот, с позволения сказать, товарищ? — Юля подняла брови.

«А говорила, что тебя это дело ничуть не занимает», — усмехнулся Денис.

— В миру некий директор ювелирного магазина «Звезда Давида», а по факту подпольный миллионер Йосиф Исакович Розенберг.

Денис с Юлей переглянулись. Они оба, «мягко сказать», офигели. В глазах читался немой вопрос:

«Неужели опять Йося?»

— Мы давно занимались разработкой этого с позволения сказать, товарища, — продолжил Бахчисараев. Затем залез во внутренний карман кожаного пиджака и извлек оттуда дискету. Дискета являлась современным советским носителем информации, эволюцией гибких магнитных дисков, которым в нашей реальности на смену пришли более компактные 3,5 дискеты, а уже затем CD, DVD и прочее. В этом же мире лазерные диски не получили должной популярности, зато дискеты по объему памяти доросли до привычных нам флешек, хотя компактность их осталось практически на прежнем уровне 90-х.

— Товарищ майор, разрешите воспользоваться вашим оборудованием? — спросил комитетчик.

Громов кивнул.

Бахчисараев всунул дискету в дисковод компьютера, немного примитивного и громоздкого по меркам родной реальности Дениса аппарата, и на огромном ламповом мониторе марки «Рубин», расположенном на стене кабинета, появилось досье Розенберга. С экрана на опергруппу хитрым прищуром взглянул лысеющий толстячок еврейской наружности.