Мир, где меня ждут - [44]

— А у тебя тут ничего, живописно так, — подал голос Трей. — Только я не понял, чего на тебя так таращатся, будто к ним нарлаг из Леса пожаловал.

— Меня здесь малость недолюбливают, — пояснил Демиан. Малость… Бесконечные драки один против всех, колючие взгляды взрослых обитателей деревни, перешептывание за спиной, несущиеся вдогонку проклятья… Раньше он злился, не мог понять причины такой ничем не мотивированной ненависти. Потом перестал. Какая ему, в конце-то концов, разница? В друзья он никому не набивался, чужое мнение ему всегда было безразлично. Да и не такой он был человек, чтобы позволять кому-нибудь безнаказанно издеваться над собой.

— Ребята! — крикнул Радек. — Идите, всё готово!

— М-м, как пахнет! — воскликнул Трей. — Дем, пошли скорей!

— Иду, иду, — улыбнулся Демиан.

— И куда вы потом, мальчики? — как бы между делом полюбопытствовал старик, но от внимания Демиана не укрылось его беспокойство.

— Мы здесь ненадолго, — объяснил он. — Мастер Коган отпустил меня на пару дней. А потом… Потом узнаем, насколько хорошо мы усвоили его уроки.

— Ясно, — кивнул Радек, понуро опуская голову, но тут же опомнился. — Ох, да что это я вам надоедаю! Отдыхайте, ребятки! Только где же вы спать будете? Нужно что-то придумать…

— Не мечись, дед, — остановил его Демиан. — Мы с Треем и на улице отлично поспим. Погода такая замечательная, воздух свежий. Я тут ему такие места покажу! Так что ты за нас не беспокойся.

— Ну, хорошо. Идите, — улыбнулся старик и украдкой вздохнул вслед двум друзьям. Вот так вот — не успел любимый внук приехать, как уже уезжает. Хотя, чего он ожидал? Что Демиан навсегда останется вместе с ним? Он — маг, у него есть другие, гораздо более серьезные занятия, и он вовсе не должен торчать всю жизнь в этой дыре рядом с одним сумасбродным стариком, которому, к тому же, ничем, по сути, не обязан. Кем он, Радек, ему приходится? Никем! Он ведь даже не его родной дед. Вот только он до сих пор не может в этом Демиану признаться. Почему? Если быть полностью откровенным со своей совестью, то он попросту боится. Боится того, что Демиан отвернется от него и отправится на поиски неизвестных ему родителей, а ведь эти родители его бросили, отказались от него, оставили умирать в Антариесе! Но, даже если и так, то какое право он имеет на то, чтобы скрывать от парня всю правду о нем? Никакого. Но и сказать не может… Вот и остается старику мучиться от угрызений совести и метаний между «да» и «нет»… Но ведь когда-то ему всё равно придется во всем признаться, если он хочет умереть со спокойной душой, не оставив на этой земле никаких неоконченных дел…

— Здорово… — выдохнул Трей, озираясь вокруг. — После Теллариона это как-то дико, но… Здесь дышится по-другому, совсем не так, как за городскими стенами. Я ведь и до Теллариона жил в замке… Знаешь, чувствуешь себя таким свободным! Ото всех этих ограничений, обетов, дисциплины…

— Хочешь настоящей свободы? — спросил Демиан, и в его темных выразительных глазах зажглись дерзкие искорки. Он явно что-то задумал. И это что-то может оказаться чем угодно, быть может, даже очень опасным. Трей слишком хорошо знал своего друга, и тогда, когда у него вот так вот светится взгляд, на месте хладнокровного и здравомыслящего не по годам парня появляется другой Демиан: рисковый, безрассудный, готовый пуститься в любую, самую сумасшедшую авантюру.

— Дем, ты чего задумал? — осторожно поинтересовался Трей.

— Сейчас увидишь, — таинственно пообещал друг, — Пошли, я тебе кое-что покажу.

Трей последовал за ним, попутно теряясь в догадках относительно того, что именно собирается ему показать Демиан.

Друзья оставили деревню за плечами, только дым серой спиралью вился над полем. Был самый разгар месяца белых рос, и солнце только начинало садиться, волшебным образом изменяя еще недавно такое синее небо. Трей залюбовался мохнатыми облаками, края которых пронзали золотые лучи, оставляя темной середину. Там же, где небо еще оставалось синим, но уже постепенно выцветало, показались вовек неразлучные Ирвис и Ивента. Их нежное сияние не могло соперничать с феерией солнечных лучей, но наступит мягкая влажная летняя ночь, и тогда-то они появятся во всей своей торжественной печальной красоте, напоминая всем земным творениям о любви и верности. Но, несмотря на совершенный мир и тишину, царящую вокруг, Трей явственно ощущал смутную опасность, которая исходила, казалось, прямо из-под земли. Волшебник сделал несколько шагов вперед по душистой, напитанной влагой траве и замер, затаив дыхание. Прямо под его ногами разверзлась пропасть, высокий откос, ущелье, которое проточила в теле земли неукротимая буйная Верес. Далеко-далеко внизу небесной синевой сверкала в лучах закатного солнца могучая река, обманчиво-тихая и неторопливая. Трей тихонько охнул и отшатнулся, борясь с головокружением.

— Ну, как? — насмешливо улыбнулся Демиан, наблюдая за тем, как стремительно побледнел друг.

— Признаться, довольно жутковато, — перевел дыхание Трей и подозрительно поинтересовался: — Ты что задумал?

— Знаешь, — вместо ответа медленно заговорил Демиан, — когда я был совсем еще мальчишкой, я частенько прибегал на этот берег. Зимой, когда обрыв был скользким и сверкающим ото льда, будто облитый стеклом; весной, когда река выла и бесилась, как раненый зверь, того и гляди, готова была выплеснуться и смыть нашу деревушку; но особенно летом, когда всё было точно так же, как сейчас…