Мир дома твоего - [11]
Психология — наука о душе человека — не может равняться на принципы и методы физики, химии, биологии. Она — гуманитарная наука, и методы у нее особые: они обращены к внутреннему опыту человека. Такая психология восходит своими корнями к глубокой древности.
С именем Сократа связано диалогическое направление в гуманитарной науке. В современной западной философии это направление связывается с именем М.Бубера. В нашей стране оно разработано такими выдающимися учеными, как М.М.Бахтин и С.С.Аверинцев. Обратимся к их мыслям о диалогическом пути познания человека.
В научных исследованиях есть два предела: вещь и личность. Чем ближе человек к личностному пределу, тем неприложимее к его познанию методы научного обобщения: это стирает грани между гением и бездарностью. Точность в науке нужна для овладения предметом, но личностью нельзя овладеть: она свободна. Суть личности невместима в рамки интеллекта. “Критерий здесь не точность познания, а глубина проникновения”. Объективное исследование не может открыть истины о человеке. Оно напоминает судебное следствие и суд над личностью. Таков суд над Дмитрием Карамазовым в романе Ф. М. Достоевского. Как пишет об этом М.М.Бахтин, “они (судьи. — Т.Ф.) ищут и видят в нем только фактическую, вещную определенность переживаний и поступков и подводят их под определенные уже понятия и схемы. Подлинный Дмитрий остается вне их суда (он сам себя будет судить)”. Это очень точно выражает ситуацию в экспериментальной психологии и психодиагностике, которые подводят человека “под определенные уже понятия и схемы”, проходя мимо его существа.
Ф. М. Достоевский испытывал глубокое неприятие “научной” психологии и решительно отказывался называться психологом: “Меня зовут психологом: неправда. Я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой”. Из этих слов великого знатока человеческой души вытекает, что в современной ему научной психологии он не видел пути познания ее глубин. Каков же этот путь?
М.М.Бахтин в своем анализе романов Ф.Достоевского определяет этот путь как диалог: “овладеть внутренним человеком, увидеть и понять его нельзя, делая его объектом безучастного нейтрального анализа, нельзя овладеть им и путем слияния с ним, вчувствования в него. Нет, к нему можно подойти и его можно раскрыть — точнее, заставить его самого раскрыться — лишь путем общения с ним, диалогически”.
Диалог — это не просто разговор двух людей: такой разговор может быть по своей сути монологом каждого из них. Также и монологичное по внешней форме высказывание может оказаться выражением внутреннего диалога или быть обращенным диалогически к невидимому собеседнику. Иными словами, научное понятие диалога не совпадает с житейским представлением.
Бахтин видит в диалоге суть бытия человека. “Два голоса — минимум жизни, минимум бытия”. Как это понять? Один человек сам по себе не может существовать: все в нем — язык, сознание, чувства — возникло и живет вследствие и в процессе общения: там, где нет внешнего общения, происходит внутренний диалог-беседа с кем-то, спор, размышление, обсуждающее контраргументы, и т. д. Развивая эту мысль, можно сказать, что, помимо таких внешних собеседников, в душе человека происходит и более глубокий диалог со своей совестью, в которой проявляется духовное Я.
Духовное Я неизмеримо превосходит возможности понимания и осознания человека. Это голос вечности в его душе. Живя во времени, человек ограничен рамками своего опыта, среды, воспитания, наследственности и т. д. Назовем то, что представляет собой человек в его теперешнем состоянии, “наличным Я”: то, что налицо, явно.
Само это наличное Я сложно, в нем можно выделить несколько голосов. Психологи говорят о реальном Я и идеальном Я. Не вдаваясь в их различные определения, примем за реальное Я то представление о себе, которое есть у человека, а за идеальное Я — тот образ-идеал, который он хотел бы видеть в себе. У некоторых людей это желание бывает так сильно, что они принимают желаемое за действительное Я, не видя их явного несоответствия. Такое Я называют “идеализированным”. Каким человек является на самом деле, объективно, сам он, как правило, не знает. Для этого ему надо занять внутреннюю позицию вне себя, смотреть на себя глазами другого, со стороны. Бахтин называл это “вненаходимостью”.
Трудно увидеть объективно, таким, каким он есть, и другого человека; нелегко отрешиться от своих взглядов, оценок, вкусов, ожиданий. Обычно мы и в других видим свое, перенося на них собственные пристрастия, интересы, оценки. Вненаходимость нужна по отношению к человеку, чтобы воспринимать его не в ограниченном аспекте своего взгляда, а целостно.
Подходя к картине художника, мы выбираем ту дистанцию, которая позволяет увидеть целостный образ. Правильная дистанция необходима и в отношениях с людьми. Стремясь к большей близости, мы нередко теряем ее, и, наоборот, оптимальная дистанция создает и сохраняет красоту отношений, способствует их прочности и глубине.
