Мир без лица. Книга 2 - [6]

В этой хижине, служившей не столько храмом, сколько лавкой колдовских амулетов, Марк совсем скис. Фрель не выдержал — и бросился защищать своего престарелого протеже.

— А знаете, отец Как-вас-там, что Марк выпустил на волю Мэри Рид? — напустился он на пастора.

— Кто такая Мэри Рид? — не дрогнул священник.

— Пиратка! Знаменитая пиратка! Вы что, не знаете Мэри? Да в ее могильной плите было больше магии, чем во всех ваших фигурках, костях, четках и травке! Ее могила у памятника…

— Эшу Аровоже! Он вызвал Эшу Аровоже? — пастор неожиданно перебил Фреля с таким потрясенным видом, как будто узнал, что Марк все это время, не щадя чувств верующих христиан, проводил вудуистские обряды на центральной площади.

— Ну, а этот Аровоже кто такой? — устало спросил Марк. — Надеюсь, не сам сатана?

— Почти сатана, — счастливо кивнул пастор-бокор. — Дух-проводник Олокуна, божества моря. Все Эшу несут хаос, перемены, чудеса и преображения. Они — дорога, что связывает миры. Ты открыл дорогу духам, мальчик?

— Выходит, что открыл, — пожал плечами Марк.

— Старик! — с каменным (а каким же еще?) лицом и с ноткой раздражения в голосе произнес Гвиллион. — Ты понимаешь, с кем говоришь?

— Конечно, понимаю! — хмыкнул старик, но как-то почтительно хмыкнул, без панибратства. — Ты — Огун[12], с тобой дети Иеманжи и двое смертных.

— Со мной ОДИН смертный. — Лицо Гвиллиона слегка искажается, что может означать и ухмылку, и гримасу презрения — а может, и то, и другое разом.

Глаза святого отца мечутся по лицам Фреля и Марка. Наконец, он делает свой выбор. Неверный.

— Владыка Перекрестков? Барон Каррефур[13]? — вопросительно приветствует он Фреля. Да уж. На мэтра Каррефура если кто из нас и похож, то только Фрель. Вон морда какая плутовская…

Глядя на согнувшегося в поклоне католического священника, Фрель мстительно прищуривается. Ох, как же ему, наверное, в свое время досталось от вот таких вот моралистов в сутанах… Дай ему волю — уж и поводил бы он попа за нос!

— Не на слугу смотри, а на господина! — грохочет Гвиллион. — Тебе повезло, старик. Ты увидел самого Доброго Бога!

— Bon dieu[14]? — ошарашенно произносит святой отец и… без чувств оседает на пол.

Глава 2. Время расплаты людьми

Ну какая я, к чертям, норна? Это не я распоряжаюсь временем, а оно мной. Я боюсь, что Нудд воссоединится с собой слишком поздно. Или что Бог Разочарования протрезвеет слишком быстро и отрядит за нами новых стрелков с магической сетью. Или еще каких-нибудь умельцев. Время, мне нужно время! Стой же ты, неугомонное, дай нам собраться с силами! Я вслушиваюсь в лесную тишину, которую нарушает лишь тихий голос болотницы, рассказывающей последние новости, — и вдруг понимаю: вокруг НЕЕСТЕСТВЕННАЯ тишина. Ни сверчков, ни лягушек, ни птиц — ни звука.

— Как вымерло все, — шепчу я в недоумении.

— Не вымерло, — кряхтит Нудд, — остановилось. Ты учишься.

— Чему? — ошалело спрашиваю я.

— Тому, что должна уметь норна. Запрудам Времени.

— Запрудам?

— Время течет. Останавливать его — как останавливать реку. И делать из реки запруду.

— Значит, время скапливается вокруг нас и дальше не идет?

— Вот именно. Ты его ловишь и останавливаешь.

— А как мне ее разрушить, запруду эту?

— Как-нибудь. Там разберешься. Сейчас не это главное. Я уже выхожу из замка. Скоро буду здесь.

Болотница молчит, с любопытством посматривая на меня. Для нее это настоящее приключение. То-то будет о чем порассказать местной нежити!

— Иди домой… — мягко говорю я ей. — Иди. Здесь становится опасно.

— Я могу помочь! — упрямо возражает болотница. Ей кажется, что сюда вот-вот ворвутся злодейские прихвостни, обвешанные магическими девайсами, и поволокут нас обратно, в руки мистера Зло. Храбрая обитательница болота даже не представляет, откуда исходит опасность.

А исходит она от меня. Я снова самое опасное существо в округе. Если я превращу эту полянку в уголок, где время остановилось, все живое замрет, вплавленное в янтарь неподвижных лет. Или даже веков. Плохая награда за помощь.

— Иди, иди, — выпроваживает болотницу Нудд. — Иди. Мы сами справимся.

Она уходит, возмущенно шлепая широкими лягушачьими лапами по воде. По воде? Откуда здесь вода? Я изумленно озираюсь. Вполне сухая полянка затоплена. В черной, непроглядно черной поверхности невесть откуда взявшегося пруда отражаются звезды. Там, где не покачиваются на агатовой ряби яркие, ослепительно яркие цветы.

— Это что? — обращаюсь я к Нудду, указывая на один из них, развернувший сияющие белизной лепестки прямо у моих ног. Нудд наклоняется и тянет растение за толстый стебель, прочный, словно резиновый шланг.

— Ненюфар! — ухмыляется он. — Проще говоря, водяная лилия.

— Не, это не лилия. Лилии я знаю, — категорически отметаю я. — Это лотос. Смотри, как из воды торчит. А лилии над водой не поднимаются.

— Значит, лотос, — пожимает плечами покладистый сын воздуха. — Да какая разница?

Определенно, я свою первую Запруду Времени ничем таким засевать не собиралась. Я, конечно, не против, но кто их сюда занес, эти лотосы — а главное, зачем? Тем временем вся бывшая поляна, превращенная в пруд с небольшим островком посередине, расцветает единой клумбой.