Мир Авиации 2000 02 - [15]
Однажды в школу прибыл командующий ВВС округа Астахов. В это время по какой-то причине в финчасти школы совсем не оказалось денег. Астахов обещал по возвращении в Куйбышев необходимую сумму найти и тут же переслать в Энгельс. Везти командующего на У-2 поручили мне. Погода была хорошая, мы прошли уже половину маршрута, как вдруг перед Вольском попали в страшную грозу со шквальным ветром. Молнии били вертикально, дождь лил стеной. Меня еще немного прикрывала верхняя плоскость, а командующего поливало как из ведра. Мы продолжали полет, пока еще внизу просматривалась грунтовая дорога вдоль левого берега Волги, но когда и она стала пропадать из вида, решил садиться. Убрал газ, сел почти вслепую и выключил мотор. Когда самолет остановился, стало видно, что прямо перед ним глубокая канава, а за канавой сельское кладбище с громадными деревьями. До них оставалось всего несколько метров. Выскочили мы из самолета, дождь хлещет, но деревья от ветра прикрывают. Нашли кладбищенскую сторожку, в ней жил дед-сторож. Он растопил для нас буржуйку, поставил чайник. Я вернулся к самолету, нарубил кольев и укрепил ими машину, чтобы ее не перевернуло ветром. Ночью дождь прекратился, но мы все-таки решили дождаться рассвета. Командующего уложили на топчан, укрыли тулупом, а сами вдвоем со сторожем просидели до утра, по очереди выходили проверить, все ли в порядке с самолетом.
На другой день мы благополучно прибыли в Куйбышев. В мешок сложили деньги, загрузили его ко мне в самолет, и я улетел обратно в Энгельс. И надо же, что история с гро- • зой и ливнем повторилась на обратном пути в точности, и, заглушив после вынужденной посадки мотор, я обнаружил за пеленой дождя уже знакомое кладбище и ту же сторожку. Шел третий день моего отсутствия в школе, там уже началась паника. «Особисты» замучили Меера, все ходили к нему с вопросом: «Что делать?» Они подозревали, что я сбежал с деньгами, и успокоились только, когда я вернулся.
Работа инструктора давала мне возможность много летать, и все же желание стать боевым летчиком было огромным. Я несколько раз подавал рапорта с просьбой о переводе в строевую часть. В конце концов добился своего, и был назначен командиром звена в 7-й корпусной авиаотряд на Украину.
Комзвена Майоров после воздушного парада. г.Энгельс. На заднем плане – самолет У-1 со снятым крылом. 1933 г.
Командир звена 2-ой эскадрильи Энгельсской школы Д. Т. Никишин в 1934 г.
В Днепропетровске тогда стоял стрелковый корпус Рогалева. Ему был придан авиаотряд самолетов Р-1, выполнявший в интересах корпуса задачи разведки, связи и авиационной поддержки. В нем было 17 самолетов, столько же экипажей, техсостав, аэродромная рота.
Авиаотряд непременно участвовал во всех корпусных учениях. Как- то раз мы даже отработали на кременчугском кавалерийском полку деморализующий авианалет – внезапно выскочили на него всем отрядом на бреющем. Что тут началось! Смотрю вниз: лошади бросились врассыпную, орудия переворачивают, всадников сбрасывают… «Все, – думаю, – отдадут меня под суд». Но обошлось. На разборе учений Рогалев даже отметил меня за активность действий.
В январе 1936 года меня временно назначили командиром авиаотряда, хотя я все еще носил звание лейтенанта (спустя почти пять лет после окончания летной школы), а в марте присвоили очередное – «старший лейтенант». Летом Нарком обороны К. Е. Ворошилов наградил меня за первое место по всем показателям в ВВС, занятое моим авиаотрядом, карманными часами «Лонжино» и семейной путевкой в сочинский военный санаторий имени Ворошилова. В санаторий я поехал один, так как жена с дочерью остались дома с гостившими у нас родственниками, а с «Лонжино» вышла небольшая история. Поскольку я карманными часами никогда не пользовался, то отдал их отцу. Он тогда работал бригадиром на вагоноремонтном заводе в Лианозово. Как-то раз отец пошел на обед, а пиджак с часами составил в конторе на стуле. Вернулся – часов нет. Собрал бригаду, рассказал, что это за часы, и на следующий день их также незаметно вернули в пиджак. А еще через неделю эти часы опять пропали, на этот раз – окончательно.
В один из погожих весенних дней отряд отрабатывал бомбометание на полигоне, располагавшемся совсем рядом с аэродромом. Я руководил полетами, все шло по плану, самолеты взлетали, выходили на полигон и, сбросив бомбы, садились с левым кругом. На поле выложены все необходимые знаки. Вдруг с правым кругом на аэродром заходит какой-то Р-1 и лезет прямо под бомбы. Меня даже в жар бросило, и, немедленно прекратив полеты, я побежал к севшему самолету. Вскочив на плоскость, ухватился за край передней кабины и закричал на сидевшего в ней летчика- инспектора ВВС округа Мороненко: «Ты что вытворяешь!?», и еще добавил что-то покрепче. Насупившийся Мироненко, не оборачиваясь, показал мне на заднюю кабину, я глянул, в глаза бросились два ромба на лацкане черного кожаного пальто, и чуть не сорвался с плоскости – комдив!
Как оказалось, Мироненко прилетел с только что назначенным заместителем командующего Харьковского ВО по авиации А. Д. Локтионова
