Мир Авиации 2000 02 - [13]
В Борисоглебске вместе со мной учились и служили известные в будущем военные летчики: Павел Рычагов (стал командующим ВВС), командиром отряда был Николай Скрипко (с 1950 года командовал военно-транспортной авиацией).
Двенадцать человек, в том числе и я, успешно освоили программу обучения раньше других, и осенью 1931 года были выпущены досрочно, получив по два «кубаря» в петлицы, что соответствовало уровню командира роты. Начальник школы намеревался оставить нас как лучших выпускников у себя инструкторами, и мы уже сняли квартиры в городе, но тут из Москвы пришел приказ о формировании новой военной летной школы в Энгельсе, и всю группу направили туда.
Курсанты Борисоглебской школы летчиков у самолета И-2бис. 1931 г.
14-я военная школа летчиков в Энгельсе создавалась специально для подготовки пилотов бомбардировочной авиации.
Поездом мы прибыли в Саратов. В сравнении с Борисоглебском этот город казался почти столицей, в нем был даже оперный театр. Наконец, дня через три, отправились в Энгельс***. Тогда это был совсем небольшой городок. Поскольку строительство аэродрома только начиналось, начальник штаба Гаспарянц в тот же день всем оформил отпуск на целых два месяца.
По возвращении мы обнаружили, что инструкторами и курсантами там уже были укомплектованы две эскадрильи и вовсю шло строительство аэродрома и городка. Сняли квартиры в городе (мы с моим сокурсником Демченко поселились вместе на улице Каравансарайской) и приступили к работе. Я был назначен командиром звена. Командиром моей 2-й эскадрильи стал Василий Васильевич Бубнов – опытный летчик, еще в первую мировую сбивший немца. О той победе напоминали замечательные летные унты на красной каучуковой подошве, которые Василий Васильевич отобрал у поверженного неприятеля и продолжал носить в Энгельсе. Мы на комэска молились, как на бога, авторитет его был непререкаем. Начальником штаба эскадрильи стал уже знакомый нам Гаспарьянц. Строили школу и грунтовой аэродром неподалеку от Волги на высоком, но болотистом месте. С утра занимались с курсантами теорией, потом вместе возводили казармы, столовую, дома комсостава. Обустроили и второй аэродром. К зиме в контейнерах поступили с завода разобранные У-2. Комэск Бубнов объявил, что взлетит с тем, кто первым соберет и опробует самолет. Тут же началось соревнование между звеньями. Зима была очень холодная, со снегом и ветром, а машины собирали под открытым небом. И все же мы опередили всех, правда, запустить мотор в такой мороз было непростым делом. Мы раздобыли пять мешков, обернули ими цилиндры мотора и непрерывно поливали их кипятком. Кроме того, разогретое масло, разведенное бензином, заливали внутрь через суфлер. Таким образом грели мотор часа три, после чего долго вращали винт. Наконец, мотор заработал, я его стал основательно прогревать. Тут как раз подошел Бубнов, убедился, что все в порядке, сел во вторую кабину (я – в переднюю), и мы взлетели. Это был самый первый полет, выполненный с нового аэродрома в Энгельсе. Мы сделали несколько кругов над городом, видели, как народ выбегает из домов и задирает вверх головы. Потом перелетели за Волгу и еще долго кружили над Саратовом. К слову сказать, всего за годы службы я выполнил на У-2 (По-2) 3049 полетов, причем большую их часть – когда являлся инструктором училища в Энгельсе.
В моей группе было одиннадцать курсантов, старшиной назначили Боровского, поступившего в школу по партийной путевке и считавшегося по нашим меркам человеком уже довольно пожилым. Из них до выпуска я довел девятерых, а двоих пришлось отчислить по неспособности к летной работе. Один просто летать не мог, но при этом обладал талантом конструктора и построил вооруженный авиационными пулеметами быстроходный глиссер. С другим же была большая неприятность: он потерял в воздухе контроль над собой. В тот раз в пилотажной зоне над кирпичным заводом рядом с аэродромом мы отрабатывали обязательные элементы, я находился в задней кабине. Нормально выполнили правый штопор, снова набрали высоту. После ввода самолета в крутой левый штопор курсант судорожно мертвой хваткой зажал ручку, на мои команды не реагировал, и мне, несмотря на все усилия, не удавалось взять на себя управление. Земля, вращаясь, стремительно приближалась, до столкновения с ней оставались секунды. Тогда я встал в кабине и изо всех сил ударил курсанта по затылку увесистым медным мундштуком переговорного устройства. Он сразу обмяк, ручку отпустил, я успел в последний момент увести самолет от земли и тут же зашел на посадку****. Выбравшись из кабины, минут сорок приходил в себя после нервного потрясения. Парня увезли в госпиталь и с летной работы списали. Много позже подобный случай, едва не завершившийся катастрофой, произошел у меня в Ленинграде на МиГ-15УТИ. В том полете при вводе самолета в штопор с летчиком, у которого я проверял технику пилотирования, впервые в жизни случился приступ эпилепсии.
* Воронов Петр Ионович (1892-1933 гг.), до 1931 г. – начальник ВВС РККА, погиб в авиакатастрофе.
