Однажды Горбунов вызвал к себе Семена Алексеевича:
– Слушай, Семен, тебе осточертело, наверное, уже заниматься переписыванием писем в нашем ГУАПе. Давай попробуем выйти с ходатайством – с предложением построить истребитель. Сейчас очень благоприятная для этого обстановка. В правительстве крайне недовольны результатами воздушных боев в Испании, у военных появились совершенно новые требования к современному истребителю, а не так давно во Франции мы закупили мотор фирмы Ilispano Suiza, позволяющий установить пушку в развале цилиндров.
Семен Алексеевич был у Горбунова в отделе, пожалуй, самым образованным и квалифицированным специалистом. После защиты дипломного проекта Лавочкина направили в КБ Ришара. Проработал он там недолго – ушел вместе с заместителем Ришара, Лавилем, в БНК (Бюро новых конструкций). После закрытия бюро Семена Алексеевича перевели в ЦКБ, в бригаду В. А. Чижевского. Еще через год он попал в КБ Д. П. Григоровича, а потом его «сманил» к себе Л. В. Курчевский, предложив вместе с С. Н.Люшиным разработать пушечный истребитель – ЛЛ. Там Лавочкина приметил Туполев и пригласил работать в ГУАП.
Поэтому Горбунов обратился именно к Лавочкину:
– Знаешь что, недели через две- три у Сталина опять состоится совещание по разбору испанских событий. Давай я тебе выделю отдельную комнату, прикреплю к тебе машинистку – садись и работай.
. Прекрасно зная возможности нашей авиационной промышленности, они как-то единодушно согласились на том, что предлагать надо цельнодеревянную машину. Горбунову уже были известны желания военных: максимальная скорость – не менее 600 км/ч, летчик должен быть защищен броней, протестированные баки, пушечное вооружение.
В то же время главный инженер одного из заводов, Л. И. Рыжков, разработал технологию изготовления нового материала – дельта-древесины. Она имела значительно большую прочность, чем обычное дерево, но была, естественно, и тяжелее. И все же в силовых элементах конструкции ее применение обещало определенные преимущества по сравнению с обычной древесиной. Да и обычное дерево хорошего качества в больших количествах доставать было все труднее, а дюралюминий еще оставался дефицитным материалом.
Лавочкин сел в эту комнату и начал творить. Тогда же он получил и чертежи на пушечный мотор. Этот мотор во многом и определил облик будущего истребителя. Примерно через неделю эскизный проект, еще в очень сыром виде, был готов. Сделали предварительную весовую сводку, определились габариты машины.
А еще недели через две Горбунов и Лавочкин отправились со своим проектом к М. М. Кагановичу. Было это в конце 1938 г. или в самом начале 1939 г., потому что 11 января 1939 г. НКОП уже разделили на четыре самостоятельных наркомата, в том числе появился и наркомат авиационной промышленности.
В приемной у Кагановича сидел, дожидаясь приема М. И. Гудков. Горбунов спрашивает:
– Ты тут что делаешь?
– Вот, хочу подписать у Михаила Моисеевича несколько писем.
Горбунов, а он был достаточно авторитетным лицом в Главке, обратился к секретарю:
– Кто там у Кагановича?
– Несколько военных. Просил не беспокоить, никого не пускать.
Сидят все трое в приемной, ждут. Наконец военные ушли и секретарь пригласил их в кабинет. Вошли они все втроем: Владимир Петрович, Лавочкин и Гудков. Каганович, естественно, обратился к Горбунову:
– Ну, что у тебя, Владимир Петрович?
– Михаил Моисеевич, вот пришли рассказать вам о нашем предложении – новом истребителе.
– Ну-ну, давай, показывай…
Горбунов начал докладывать, показал и новый материал – дельта-древесину. Каганович, видимо, остался доволен:
– Ну что же, очень интересно. Я попробую доложить о вашем предложении в правительстве. – Встает и пожимает всем троим руки, – Очень интересно, что вы, все трое, будете делать один самолет. Поздравляю!
Вышли они из кабинета, тут Гудков и взмолился:
– Вы уж меня, ради бога, от себя не отпихивайте. Я как могу тоже бу-
ду с вами принимать участие, мне гоже надоело с бумагами по кабинетам бегать.
После того, как Каганович, так сказать, благословил работу, все трое побросали свои дела в Главке и стали делать проект. Вероятно доклад Кагановича прошел удачно, и он разрешил им начать работу на кунцевском винтовом заводе, где главным инженером был Л. И. Рыжков. Этот завод и стал первой производственной базой будущего КБ.
В то время это был не единственный случай. Многие конструктора выходили со своими предложениями – и никого не отвергали. Возникли КБ Таирова, Яценко, Пашипина, Микояна и Гуревича и несколько других.
В феврале 1939 г. на совещание в ЦК пригласили всех, кто делал какие-то предложения в области авиастроения, всех авиационных специалистов, которые еще не сидели по тюрьмам. Речь шла о существенном расширении авиационного производства, о форсировании работ по созданию новых самолетов. Вскоре после этого совещания, в мае 1939 г. новое КБ было организовано официально. Базой для него стал завод № 301, бывшая мебельная фабрика, и конструкторское бюро получило обозначение ОКБ 301.
В то время я работал у А. А. Дубровина. Дело тут в том, что примерно в 1936 г. у французской фирмы Caudron приобрели чертежи двух типов самолетов и у фирмы Renault – трех типов двигателей. Два мотора запустили в серийное производство – MB 4 (140 л.с.) и MB 6 (220 л. е.). Для освоения самолетов Caudron 690 и 713 создали специальное КБ. Главным конструктором назначили Алексея Алексеевича Дубровина. А в качестве производственной базы определили мебельную фабрику, которую построили специально, чтобы выпускать мебель для Дворца Советов. Но от строительства дворца отказались, а фабрику отдали в авиапромышленность.
