Мир-Али Кашкай - [105]

Пришла пора обобщить полученные данные, выдвинуть новую точку зрения относительно эпохи «ранней бронзы». Суть обоснований М. Кашкая и И. Селимханова сводилась к следующему: в древности мышьяковую бронзу получали путем совместной плавки мышьяковых минералов: реальгара и аурипигмента, богатые месторождения которых имеются в Закавказье. А находки в Азербайджане форм для отливки предметов и анализ их подтвердили, что здесь изготовлялись медно-мышьяковые предметы: оружие и орудия труда, быта, относящиеся к глубокой древности.

Споры, возникшие вокруг новой теории по истории металлургии, наилучшим образом отвлекли М. Кашкая от тягучей академической текучки и нескончаемых интриг. Он вновь окунулся в свою стихию, всецело отдавшись течению научной мысли, которая его поглотила, увлекла и увела в иные эпохи и времена. Никакой врач не смог бы придумать лучшего способа отвлечься. Дискуссии, развернувшиеся вокруг научных версий азербайджанских ученых, связанных с развитием металлургии на Кавказе и в Азербайджане в частности, всецело и надолго поглотили Кашкая. Его рассказы, выступления, связанные с новым научным увлечением, звучали молодо, интересно, свежо.

— Противники нашей теории, — увлеченно спорил М. Кашкай со своими оппонентами, — нередко ссылаются на то, что олово в больших количествах невозможно было перевозить из Малайзии в Европу — тогда средства передвижения были очень примитивными. До недавнего времени все считали, что Колумб открыл Америку. Однако новейшие исследования показали: древние мореплаватели — норманны, японцы — задолго до него побывали на американском материке. В свою очередь, южноамериканские индейцы на своих плотах пересекали Тихий океан и добирались до Полинезии. А на острове Пасхи они оставили свои «визитные карточки» — огромные каменные статуи. Все это блестяще доказал знаменитый путешественник Тур Хейердал. Так почему же олово не могло попасть в Европу из Малайзии через Китай, Индию, Афганистан? Ведь здесь, под ногами у людей, была суша, что, естественно, гораздо упрощало задачу…

Итогом этого сотрудничества — геолога и химика — явилась интереснейшая книга об истории металлургии, которую специалисты считали серьезнейшим вкладом в историю развития древних культур не только Азербайджана, но и Кавказа в целом. Она как бы еще раз подчеркивала особенность научного мышления М. Кашкая — его широту и всеохватность. В результате неожиданного «путешествия» в бронзовый век он окончательно забросил мысль о переезде в Москву. Этому его решению способствовало еще одно жизненное обстоятельство.

В 1975 году однажды позвонил ему Кара Караев с просьбой встретиться и посоветоваться «по одному крайне важному вопросу». М. Кашкай любил великого композитора, радовался его успехам, его Ленинской премии и тому, что «Карик», как называли композитора его друзья, был избран секретарем Союза композиторов СССР. Но и переживал немало за своего друга, зная об атмосфере непонимания и зависти, которая постоянно окружала композитора.

Караев в тот день, как всегда, много курил. Было видно, что он чем-то мучается и не может найти выхода.

— Я окончательно перебираюсь в Москву, и мне предстоит определиться с моим архивом. В нем рукописи, книги, письма, словом, огромное наследие. Оставлять ли его в Баку или везти в Москву?

Для Кашкая в этом вопросе не было дилеммы. Его совет был таков: «Кара, ты принадлежишь азербайджанскому народу, и этим все сказано. Что бы здесь, в Баку, ни происходило, какие бы интриги вокруг тебя ни плелись — все это ничто по сравнению с тем, что вышло из-под твоего пера. Ты оставляешь архив не местным бюрократам, а завещаешь своему народу. Я свято верю в это, как верю в прогресс, в науку».

* * *

…А утром он вновь обнаружил на столе письмо начальника отдела кадров: «Напоминаем Вам, что срок Вашего избрания истекает 16 марта 1976 г.». Прочел, усмехнулся и продиктовал несколько строк президенту: мол, срок академика-секретаря действительно истекает 16 марта 1976 года, но к чему ему об этом напоминать, коли вот уж как два года академик М. Кашкай переведен на штатную должность члена Президиума АН Азербайджана?

В Академии ни для кого уже не было секретом, что на место М. Кашкая подыскивают нового человека. Называлось даже имя вероятного кандидата. Впрочем, его вычислить не составляло особого труда, ибо люди, наученные безошибочно угадывать пристрастия нового начальства, видели, что бессменный академик-секретарь никак не вписывается в рамки новой кадровой политики. Впрочем, в ту пору возню вокруг Кашкая в высоких инстанциях объясняли куда как просто: молодой, энергичный президент жаждет влить «свежую» кровь в академические структуры, придать всей работе АН больше динамизма, добиться большей отдачи и эффективности.

Истинные причины удаления М. Кашкая, да и других заметных фигур, стали ясны много позже, когда открылись шлюзы для заполнения академического корпуса «своими» людьми.

Но в целом процесс разложения научной среды начался в середине 70-х. Впрочем, это тема другого разговора, а тогда, в описываемый день, наш герой получил дополнительно весомый аргумент в пользу своей немедленной отставки. Одна из сотрудниц геохимической лаборатории обратилась к нему с просьбой помочь сыну в поступлении в университет. «Парень с отличием закончил школу, но каждый раз ему искусственно занижают оценки», — уверяла она. На недоуменный вопрос профессора: «Как же такое возможно?» — она вдруг завелась, и ее нельзя было уже остановить: «Это становится неизбежным, уважаемый профессор, потому что дети партийных работников поступают по высочайшей протекции, а отпрыски торгашей — за деньги!»