Минувшее - [13]

. Дедушка во многом показывал путь, но по этому пути шел не он один, а многие. Нигде в Западной Европе я не видел более глубокого чувства социальной ответственности, чем то, которым были проникнуты у нас очень многие представители старого поместного дворянства. Даже совсем небогатые помещики считали своим совершенно естественным долгом — на свои счет строить церкви, народные школы и больницы.

Кажется, все наши родственники — а родственников у нас было очень много! — были помещики, и все тратили иногда значительные, по своему бюджету, средства на общественно-благотворительную деятельность в деревне. Даже самые средние помещики делали и д о л ж н ы были делать хоть кое-что для крестьян. К этому побуждало их не только их собственное сердце, но и семейные традиции и даже общественное мнение. Конечно, и среди русского поместного дворянства, как и повсюду, встречались негодные элементы, но, повторяю, в смысле социальной ответственности, сословие это стояло исключительно высоко.

[1] Вот что пишет о Дедушке Щербатове в своих «Воспоми­наниях» ученый Б. Н. Чичерин, человек большого ума и кри­стальной души, но известный скорее резкими отзывами о лю­дях:

«...Князь Александр Алексеевич Щербатов, человек, кото­рого высокое благородство и практический смысл впоследствии оцепила Москва, выбрав его первым своим городским головой при введении всесословного городского управления. Недаром она на нем остановилась; она нашла в нем именно такого чело­века, который способен соединить вокруг себя все сословия, русского барина в самом лучшем смысле, без аристократиче­ских предрассудков, с либеральным взглядом, с высокими по­нятиями о чести, неуклонного прямодушия, способного понять а направить практическое дело, обходительного и ласкового со всеми, но тонко понимающего людей и умеющего с ними обра­щаться. Знающие его близко могут оценить и удивительную горячность его сердца, в особенности редкую участливость ко всему, что касается его близких и друзей. Его дружба — твер­дыня, на которую можно опереться. Когда мне в жизни при­ходилось решать какой-нибудь практический вопрос, особенно требующий нравственной оценки, я ни к кому не обращался за советом с таким доверием, как к Щербатову».

(Б. Н. Чичерин. «Воспоминания. Москва сороковых годов», изд. М. и С. Сабашниковых, М., 1929, стр. 53—54.)

НАШЕ ВОСПИТАНИЕ

На наше воспитание и образование Папа и Мама обращали самое большое внимание.

Было решено, что мы с братом будем учиться дома. Это давало два главных преимущества. В смысле воспитания —мы получали полностью благотворное влияние семейной обстановки, и влияние это не было разбавлено ничем. В области образования — домашнее учение можно было поставить лучше, чем в гимназии. Учителя, ведущие классное обучение, не могут, конечно, применяться к индивидуальности каждого ученика, что возможно в обучении домашнем. Кроме того, домашнее обучение позволяло не только следовать программам гимназического курса, но и уделять гораздо больше времени и внимания иностранным языкам. Конечно, домашнее образование требовало значительных материальных затрат, но на эту цель мои родители денег не жалели. С некоторого возраста, продолжая учиться дома, мы с братом ежегодно держали при гимназии «поверочные испытания» и переходили из класса в класс.

Однако, мои отец и мать, как мне кажется, совершенно правильно решили, что если в детские годы важнее всего воспитательное значение семьи, то позднее мальчикам очень полезно окунуться в школьную «общественную» жизнь. В частности, мои родители опасались оставлять нас слишком долго в очень хорошем, но чересчур замкнутом круге наших родных и детских друзей. Они считали желательным, чтобы мы столкнулись с гимназическими товарищами из других социальных слоев, чем тот, к которому мы принадлежали по рождению. Вот почему мои родители решили — лет до пятнадцати давать нам домашнее образование, а потом отдать нас — приходящими — в гимназию: именно в гимназию, а не в какое-нибудь привилегированное учебное заведение. И за то и за другое я могу быть только благодарен своим родителям.                       

- 38 -

Основные линии нашего воспитания и образования устанавливались Папа и Мама совместно, но вся организация этого сложного дела лежала на одной Мама.

Самые первые уроки Мама давала нам сама. Я начал обучаться грамоте четырех лет. Позднее Мама передавала наше обучение учителям, которых она же выбирала и приглашала. При этом Мама продолжала тщательно следить за нашими уроками и, в нашем раннем возрасте, иногда на них присутствовала. Очень значительное внимание она обращала на приготовление уроков, приучая нас к большой добросовестности в этом отношении. Мама правильно придавала огромное значение тому, чтобы мы привыкли работать самостоятельно, и систематично добивалась этого при приготовлении нами уроков. Прежде, чем помочь каким-нибудь указанием или объяснением, она всегда заставляла нас стараться самим превзойти встретившуюся трудность. Когда это было необходимо, она помогала нам, но старалась делать это путем наводящих вопросов, будя нашу мысль, а не просто подсказывая решение, что ей самой было бы, конечно, проще. Образование здесь сливалось с воспитанием.