Минувшее - [38]

— Чтобы не гадать, посмотрим карту, — предложила я.

— Правильно! Сейчас посмотрим, — поддержал Курбанов.

Он достал из шкафа карту области, прикрепил к столу, и мы стали «путешествовать».

— Не сюда, тут дорога к перевалу, за Ургутом в горы, — придержал Курбанов руку Рано.

— Да, в горах хлопка не сеют, — засмеялась она.

— Значит, сюда, в предгорье, — указала я карандашом на маленький кружок.

— «Красный партизан»? Что же, неплохо. В двадцатых годах там похозяйничали басмачи. Разорили кишлак дотла, убили председателя артели. А теперь колхоз из ведущих.

— Решено, сюда! Вот это тема! Не только заметку, очерк и стихи привезем! — радостно воскликнула Рано.

— Тема интересная. Решено, едем сюда, — поставила я точку.

…Дорога шла в гору. По сторонам надвигались холмы, по долине разбросаны огромные валуны, точно мифические циклопы для забавы перекидывались ими на этой древней земле.

Серое небо сеяло мелкий нудный дождик. Через его густую сетку едва вырисовывались контуры близких гор. Пора сворачивать, но надо заехать в Ургут, там сойдет инструктор обкома. Вдали виднелись старинные развалины, поросшие кустарником и жухлой осенней травой. В памяти вставали картины далекого прошлого Ургута.

Вот отряд пращников и лучников из фаланги Александра Македонского. Посланные в разведку решили поживиться за счет мирных жителей и пустили в ход оружие. Но жители дали такой отпор, что эти чужеземцы принуждены были уйти не солоно хлебавши. Не помогли ни пращи, ни грозные длинные сариссы.

А вон те развалины — это кала — укрепление. История его столетней давности. В 1870 году в нем был арк — дворец одного из владетельных беков, Падша-хаджи. Получив от эмира Бухарского обширные владения, он разорял налогами и поборами жителей. Но ему этого показалось мало, сколотил отряд нукеров и нападал на караваны купцов и на военные обозы русских. Самаркандский губернатор, боевой генерал Абрамов, решил пройти форсированным маршем по разбойничьим гнездам. Ближайшее гнездо разбойников Падши-хаджи было близ Ургута. Когда Абрамов подошел к Ургуту, навстречу ему вышли седобородые аксакалы селения. Один из них обратился к генералу:

— Ты, господин, большой начальник. Мы шли к тебе в Самарканд с жалобой. Бек Падша-хаджи нас сделал рабами. Обобрал, продает наших жен и дочерей, разорил наше хозяйство, забирает наших сыновей в свой отряд или заставляет гнуть спину на его полях. Защити, генерал!

Они же сообщили, что, прослышав про марш Абрамова, бек бежал, оставив часть головорезов защищать свою калу.

Отряд расположился на ночлег. Глубокой ночью нукеры бека, рассчитывая на внезапность, решили вырезать небольшой отряд, но просчитались. В жаркой схватке почти все были уничтожены. Абрамов дал распоряжение разрушить до основания укрепление. Весть эта быстро распространилась, и жители соседних кишлаков пришли помогать солдатам срывать и разрушать стены проклятого гнезда. К вечеру все было закончено. Вместо калы и дворца остались одни развалины. Скот, тягло и лес от разрушенных построек Абрамов отдал жителям.

…Вот мы и в Ургуте. Инструктор сошел у гостиницы. Это была двухэтажная постройка местного типа. Распрощавшись с инструктором, мы продолжили наш путь.

День переходил в сумерки, дождь усилился, и мы с нетерпением ждали конца пути. Наконец среди холмов увидели постройки, окруженные садами. А по обочинам дороги бежали хлопковые, почти уже убранные поля. Они тянулись в низине, иногда взбегая на откосы холмов.

Вскоре мы остановились возле длинного освещенного здания. Это был колхозный клуб-чайхана. Шофер побежал искать председателя, а мы с Рано, разминая затекшие ноги, топтались возле машины, перекидываясь шутками. Но вот дверь чайханы открылась, и к нам в сопровождении шофера подошли двое.

— Познакомьтесь, председатель Рашид-ака и женотдел Сановар-биби. Она и бригадир хлопковой бригады. А я побегу, согреюсь чаем и обратно в Ургут…

Узнав, по какому поводу мы приехали, Рашид-ака, добродушно улыбаясь, сказал:

— Плохой день выбрали, дождливый. Озябли? Пойдемте пока в чайхану, согреетесь.

— Нет, раис, гостьи наши устали, им надо немного отдохнуть. Я отведу их к себе. А вы приходите попозже, к плову, — сказала Сановар.

— Золотые слова. Не на час приехали наши дорогие писательницы, пусть сегодня отдыхают. Мы придем позднее.

Сановар-биби решительно подхватила нас под руки, и мы «лихой» тройкой почти бегом ринулись в ближайший переулок. Вскоре в дувале возникла резная калитка, и мы вошли в небольшой двор с новым домиком, приветливо белевшим на заднем плане. Возле террасы был цветничок с увядшими, сиротливо мокнувшими, доцветающими хризантемами и веселыми, ярко-желтыми ноготками. Справа, к дувалу, прилепилась старая постройка, оплетенная виноградной лозой. Под навесом приткнулся тандыр — печь для выпечки лепешек — и очаг — летняя кухня.

Как тепло и уютно показалось нам в небольшой комнате, застланной разноцветным паласом!

— Снимайте скорей мокрую одежду! Вот вешалка. Сейчас будем пить чай, — говорила приветливо хозяйка, зажигая лампу.

— Вот сюда, поближе к плите.

Мы быстро устроились на стеганых подстилках-курпачах, облокотились на пышные подушки. Из открытого хозяйкой духового шкафа пахнуло жаром. Благодатное тепло охватило нас. Сановар-биби достала из духовки чайник. На подносе появились свежие лепешки, кубики пиленого сахара, сушеный урюк, желтый и черный изюм. Блюдце с медом и каса с кипячеными молочными пенками завершали этот дастархан.