Минута жизни [2-е изд., доп., 1986] - [19]
— Кончились наши муки, Коленька! Живы мы! Живы! Втроём жить будем. Сыночка вырастим.
Николай стоял, пошатываясь, вдыхал свежий утренний ветерок, смотрел поверх головы Ульяны. Прямо на них летела стайка истребителей.
— Наши, наши, — шептали беззвучно губы.
Ульяна вместе с Федорой топила баньку, носила воду, стирала исподнее.
Григорий Захарович подстриг Николая. Побритый, подстриженный, одетый в чистое, Николай выглядел похудевшим, молодым.
Гимнастёрку надел, к этому дню сберёг.
— Уже, — охнула Ульяна.
— Надо. Должен…
Село будто вымерло. Вдалеке, рядом со станцией, горел элеватор. Где-то за горизонтом ухали пушки.
На базарной площади около двух грязных танков толпились люди. Николай вошёл в толпу, прислушался. Женщины жаловались танкистам на свою горькую жизнь, спрашивали, совсем ли отогнали фашистов.
Странное чувство овладело Николаем. Ему хотелось подойти, обнять кого-то из них, сказать что-то важное, главное.
Он протиснулся вперёд, тронул за руку высокого, черноволосого танкиста.
— Понимаешь-нет, я из 12-й армии. Попали в окружение… Вот… Думал, не дождусь вас.
— Это вон к нему, — перебил его танкист. — Товарищ капитан! — крикнул он. — Ещё один.
Капитан влез на танк, откашлялся в кулак.
— Товарищи! Все приходят завтра в девять ноль-ноль. Вот в этом помещении будет регистрация призывников.
Он показал на дом, где раньше размещалась полицейская управа.
— Всем мужчинам передайте. Должны явиться без промедления…
— С вещами?
— Нет. Пока нет…
Николай вышел из круга. Пошёл к управе. Навстречу ему со двора вышел солдат, держа под уздцы двух низкорослых мохнатых лошадок.
— Эй, слышь! — обратился к нему Николай. — Пойдём ко мне. В гости пойдём.
— Нельзя, служба…
Николай вошёл во двор. Там трое солдат, сняв шинели, разгружали повозки, заносили в сарай тяжёлые ящики. Николай кинулся на помощь.
— Хлопцы, пойдёмте ко мне. Слушай, старшина, пойдём, поговорим.
Длинная шинель, мокрая внизу, хлестала старшину по голенищам сапог. Шли по улице молча.
Вот на столе появилась бутылка самогону, запахло жареным салом. Ульяна, Федора, Григорий Захарович наперебой приглашали гостя.
Старшина долго и молча мыл руки, искоса поглядывая на накрытый стол.
— Ну, со свиданьицем! За ваше здоровье! За освобождение от немца, — чинно сказал Григорий Захарович, преподнося гостю стакан.
Старшина отпил немножко и набросился на еду. От него шёл приторный запах лошадиного пота и медикаментов.
Долго никто не разговаривал — все ели. У Николая стало горячо в груди, и он медленно высасывал холодный острый рассол из красных квашеных помидоров.
— Как там, на фронте? — наконец спросил Николай.
— Вначале туго было, а теперь — лафа, немец на заднице катится. Будто ему скипидаром…
— Я, понимаешь, старшина, в плену был. Из лагеря удрал. Еле выжил. Так мне как теперь? Куда идти? Принимаете таких? — Николай сказал это медленно, тяжело.
— Не знаю, не знаю, — ответил старшина. — Жди, позовут. Разберутся. Ежели вины нет перед Родиной, значит, будешь как все.
— Да какая же вина у него? — закричала Ульяна. — Не пущу я тебя, Коленька, не пущу на войну. Хватит, ты своё отвоевал. На кого дитя своё бросишь? — уже со слезами запричитала она. — Он поболее других горя видал!
— Больше моего вряд ли, бабонька. Я, если б рассказать, так… Пора иттить мне… Ты, парень, не тушуйся — разберутся…
Через два дня Николай и Иван шагали в небольшой колонне в Малую Виску. Впереди на двух подводах везли поклажу, на последней сидела Иванова жена с дочкой.
Позади остались Злынка с маленькими саманными домиками, сгоревший элеватор, взорванные станционные постройки. За селом колонна распалась, пошли вразброд, огибая длинные лужи на разбитой дороге. Снег на полях только сошёл, и земля пахла едва уловимым запахом талого снега, первых испарений, перепревшими стеблями гороха.
Николай вдыхал этот запах и думал о том, что эта чёрная жирная земля, к которой он раньше был равнодушен, стала ему ближе и роднее. Он пристально всматривался в небольшие ручейки, непонятно откуда берущие начало и куда стремящие свой бег, вглядывался в зелёную щетину молодой травки на склоне овражка, мысленно прикасался к желтоватым пушистым котикам на кустах ивняка.
Ульяна шла рядом. Шла, тяжело ступая, но не подавая вида, что устала…
— Тепло идёт от земли… — сказала она.
Николай прищурился, нагнул голову и увидел, как воздух над полем дрожит и струится.
— Может, вас и не погонят сегодня, — с надеждой сказала Ульяна.
Но в Малой Виске их не задержали. Выйдя со двора военкомата уже большой колонной — человек триста — они под командой капитана и двух старшин зашагали на запад, на переформировку.
Перед отходом было прощание. Плакали бабы, пиликала гармошка, ржали лошади. Ульяна сидела на крыльце, тупо смотрела в землю.
— Строиться!
Николай глянул на Ульяну. В мгновение её лицо стало серым. Обозначились скулы, вдруг глубоко впали чёрные глаза. Закусив губу, Ульяна повалилась к нему на грудь.
— Пусть бы уж дочка была, не провожать бы на войну!
— Становись!
Взвыли женщины. Николай молча отрывает от себя Ульяну.
— Становись! Команда была!
— Без рук, без ног приму, только б живой, — невнятной скороговоркой шепчет Ульяна. — Без рук, без ног…
Книга рассказывает о юных защитниках Родины в годы Великой Отечественной войны. Герои этой книги ныне живут в Петрозаводске.
«Повесть рассказывает о судьбе знатного лесозаготовителя республики кавалера ордена Ленина Э. В. Туоми, финна, приехавшего из Канады в 30-е годы и нашедшего здесь свою настоящую Родину. Герой повести участвовал в сооружении памятника В. И. Ленину в г. Петрозаводске в 1933 году.».
«Художественно-документальная повесть о карельских девушках-разведчицах Героях Советского Союза Анне Лисицыной и Марии Мелентьевой. На основе архивных материалов и воспоминаний живых свидетелей автор воссоздаёт атмосферу того времени, в котором происходило духовное становление героинь, рассказывает о кратком боевом пути разведчиц, о их героической гибели.».
Главная героиня повести — жительница Петрозаводска Мария Васильевна Бультякова. В 1942 году она в составе группы была послана Ю. В. Андроповым в тыл финских войск для организации подпольной работы. Попала в плен, два года провела в финских тюрьмах и лагерях. Через несколько лет после освобождения — снова тюрьмы и лагеря, на этот раз советские… [аннотация верстальщика файла].
Повесть о Герое Советского Союза, танкисте Алексее Николаевиче Афанасьеве (1916—1968), уроженце Карелии, проживавшем после войны в городе Петрозаводске. [аннотация верстальщика файла].
«В книге рассказывается о жизни Почётного гражданина города Петрозаводска Ивана Сергеевича Молчанова — первого военного коменданта освобождённой в июне 1944 года столицы Карелии. Книга рассчитана на массового читателя.».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».