Минная гавань - [5]

Но служебные дела сейчас не имели для него такой важности, как предстоящая встреча с Ириной. О ней он думал все время, пока собирался в гости, и не мог уже не волноваться, как это случалось с ним в первую пору их свиданий. Теперь ему было особенно совестно за то, что он когда-то обманул ее… Впрочем, как полагал, времени утекло достаточно, чтобы не помнить прежней обиды. Ледорубов знал, что у Семена сложилась хорошая семья, подрастает сын. Захар от души радовался за своего друга, хотя и не мог не испытывать к нему тайной зависти. Они оставались старыми, добрыми друзьями, и нынешним вечером, как думал Захар, им найдется что вспомнить…

Настало время отправляться в гости. Только Захар собрался надеть плащ, как дверь широко распахнулась и на пороге появился здоровенный, едва ли не двухметроворостый, старший лейтенант. На его открытом, плоском лице играла широкая, обезоруживающая улыбка.

— Ну, наконец-то! Здравствуй. А то заждались, — утробно прогудел верзила с таким довольным, радостным видом, точно встречал старого приятеля. — Я механик Зубцов, а попросту — Сашка. Давай знакомиться.

Захар, озадаченный столь бурным натиском, протянул руку и сдержанно отрекомендовался.

А механик рокотал без умолку.

— Теперь у меня, старшой, гора с плеч. Ты понимаешь, какая штука? Курсовые задачи идут полным ходом, своих дел невпроворот, а тут еще все хозяйство за помощника тянуть приходится. Чуть что — мне по шее, тоже за двоих. — Он рассмеялся раскатисто и гулко, довольный своей шуткой. — Трудненько быть в твоей должности, сам испробовал. Принцип на флоте железный: если корабль передовой, — значит, хороший командир, а если корабль хреновый — помощник никуда не годится. Плохих командиров, как известно, не бывает. Так уж пусть я лучше останусь механиком! А? — И он снова зарокотал, отмахиваясь ручищами, — мол, ну вас всех, уморили.

Взглянув на часы, Ледорубов решительно взялся за плащ.

— Старшой, ты куда? — удивился механик.

— Дело в городе есть, — отвечал Захар, застегивая пуговицы.

— А я думал, мы сейчас отметим твой приезд…

— Как-нибудь в другой раз. — Захар холодно кивнул механику на прощание.

«Ну и рубаха-парень, — мрачно думал Захар о своем механике, шагая по улице. — Не успел увидеть, как сразу по плечу хлопает. Такому палец в рот не клади… Потом, что это за дурацкое обращение — старшой?..»

Но вскоре его мысли переключились на другое, более материальное. Сообразил, что с пустыми руками в гости идти не пристало… Ледорубов заглянул в гастроном. Купил шоколадный набор, бутылку коньяку. Удалось даже по пути раздобыть букет цветов.

Нужный ему номер дома он отыскал довольно быстро. Поднялся на второй этаж и с легкой дрожью в руке нажал на кнопку звонка.

Дверь отворил Семен, улыбающийся, в цветастой рубашке с расстегнутым воротом.

— Ну, Захарище, ты как на волах ехал, — пропуская гостя в прихожую, сказал Семен и громко крикнул: — На камбузе! Давай на выход.

Из кухни вышла Ирина. Все такая же худенькая, стройная, похожая на большеглазую девочку-подростка. У нее было миловидное лицо с чуть вздернутой верхней губкой, тонким носом и широко раскрытыми глазами. Движения по-прежнему неторопливые, мягкие, от них веяло покоем и добротой. Только вместо большой косы-чалмы была короткая стрижка. Но она как нельзя лучше шла Ирине.

Захар, широко улыбаясь, шагнул к ней навстречу и протянул цветы.

— Сколько лет, сколько зим… — сказала она негромко, принимая букет.

«Ничуть не изменилась, — решил Захар, — все так же хороша. Вот только глаза стали другими…»

Ледорубова усадили на диван. Втроем они принялись разговаривать так свободно и живо, будто никогда не расставались. И Захар успокоился, когда понял, что Ирина не собирается выказывать по отношению к нему неприязни или обиды за прошлое. Вот только глаза… Уже не было в них прежней доверчивости, того глубокого свечения и радости, которые когда-то так восхищали его. Теперь перед ним была доброжелательная, житейски рассудительная женщина, мать. Захар даже немного разочаровался, что нашел ее все-таки другой, отличной от той, которую когда-то любил. Порой он ловил на себе ее пристальный, изучающий взгляд. И Захар начинал тогда чувствовать себя неловко, оттого что на голове у него появились залысины, да и вся фигура его, некогда спортивно-подтянутая, заметно стала, облагаясь жирком, округляться.

— Как Тамара поживает? — спросила Ирина о жене Ледорубова. — Когда покажешь нам ее?

— Сложный вопрос, — не сразу ответил Захар. — Ей предложили новую интересную роль. Свободного времени почти нет. Словом, балет требует от нее своей жертвы… И не знаю, когда…

Ледорубову стыдно было признаться, что жена едва ли приедет к нему: дело у них дошло до развода.

Ирина, женским чутьем угадав что-то неладное, поспешила на помощь.

— Захар! Семен! Да что же это мы? — Она плавно, будто крыльями, всплеснула руками и негромко засмеялась: — Стол давно накрыт, а мы все болтаем.

Захар подметил, что улыбка у Ирины осталась прежней, по-детски мягкой, искренней. Она словно преображала ее задумчивое, грустное лицо, делая его еще милее и привлекательнее.

— Вот именно, — подхватил Семен приглашение жены, — то-то смотрю, вроде как не хватает чего.