Минная гавань - [3]

— Прошу прощения, — не совсем учтиво перебил комбрига Захар. — Мне бы не хотелось начинать службу с воспоминаний, не очень для меня приятных. Я н-наказан в-вполне справедливо и в-выводы для с-себя сделал. Впредь ничего подобного со мной не п-произойдет.

От сильного волнения, как и всегда в таких случаях, он начал заикаться.

— Пусть будет так, — согласился комбриг. — Тогда еще вопрос: вы прибыли сюда исправляться или по твердому убеждению, что именно здесь ваше место?

— Вы мне не доверяете?

— Не в этом дело. Просто я не совсем что-то понимаю: как вы, кандидат наук, напросились на ту должность, с которой, собственно, начинали службу? Ведь большего мы пока что предложить вам не сможем.

— Что ж тут удивительного? — пожимая плечами, горько усмехнулся Захар. — Как блудный сын возвратился в родные пенаты и обиженным себя не считаю. Я просился именно в эту бригаду, а не в какую-то другую. Думал, что меня здесь помнят…

— Похвальная приверженность. Вас действительно здесь помнят многие. Если хотите знать, за вас даже ручались мне… А на будущее учтите: временщиков я не люблю, я их просто ненавижу. Если же вы любите море, преданы кораблю, мы сработаемся. Хотя это будет непросто: человек я неудобный, требовательный…

«Меня на испуг не возьмешь…» — подумал Захар, отмечая про себя, что отношения с комбригом складываются у него далеко не теплые.

— И наконец главное, — все так же громко и напористо продолжал капитан первого ранга, — пойдете на бортовой три сотни полста четыре. Корабль неплохой, третий год кряду удерживает на бригаде второе место. Командиром там человек толковый, знающий, хотя звезд с неба и не хватает… — При этом комбриг выразительно повел рукой, как бы очертив тот предел, который самой судьбой отпущен тому командиру.

Захар насторожился. Ему вообще не нравилось, когда с пренебрежением говорили о людях, с которыми ему только еще предстояло познакомиться.

— Впрочем, обольщаться не советую, — назидательно сказал комбриг, — с ходу приступайте к делу: работы невпроворот. Экипаж почти полностью обновился. Делайте отсюда выводы… Лично вам на сдачу всех положенных зачетов даю ровно месяц. — Комбриг вынул из малахитового стаканчика красный карандаш и, полистав перекидной календарь, что-то записал. — Теперь о жилье: пока размещайтесь в каюте или в общежитии, потом выделят вам комнату. Квартиру пока не обещаю. — Он поднялся из-за стола — высокий, плотный, загородив собою окно, отчего в комнате несколько потемнело. — А теперь позвольте мне приветствовать вас в новой должности и пожелать успеха.

Ледорубов неловко пожал протянутую ему крупную ладонь.

— Вопросы будут? — Комбриг впервые за все время разговора позволил себе чуть улыбнуться.

— В основном все ясно.

— Превосходно. А в частностях поможет разобраться ваш командир. Кстати, где он?

— Не знаю, — озадаченный таким неожиданным вопросом, отвечал Захар. — Я прямо с поезда.

— Разве он вас не встретил на вокзале?

— Нет.

— Странно. Сам же у меня просил машину…

Ледорубов хотел было узнать фамилию своего нового командира, который столь любезно собирался его встретить, но посчитал это излишним и, спросив разрешения, вышел.

Коридор был пуст. Из-за двери доносились голоса, неистово, будто отстреливаясь короткими очередями, стрекотала пишущая машинка и взахлеб надрывался телефон, к которому никто не подходил.

Не успел Захар сделать и десяти шагов, как увидел появившегося офицера: коренастого, кривоногого, на обветренном, грубоватом лице которого сияла добрая улыбка.

— Пугачев, Семен?! — воскликнул Захар и, забыв о своем стремлении всегда и во всем соблюдать строгое «реноме», широко расставил руки.

Друзья крепко обнялись. С хохотом наподдали друг другу кулаками, как когда-то в юности, встречаясь в родном училище после летних каникул. Они наделали столько шуму, что распахнулась ближняя дверь и рассерженный капитан второго ранга учтиво попросил их «не сходить с ума».

— Извини, что не встретил тебя, — говорил Семен, увлекая Захара за собой на лестничную площадку. — Телеграмму из управления кадров о том, что ты выезжаешь, мы еще позавчера получили. Ну, думаю, удивлю тебя: ты ведь не знал, что тебя назначили на мой тралец. А у «козла», как на грех, мотор скис на полпути. Пока завели, пока доехали до вокзала, тебя и след простыл.

— Так, значит, ты мой командир? — удивился Захар.

— Да-а, — пробасил Семен. — Или не рад?

— Что ты! Да я и мечтать-то об этом не смел!

— Ну, если не врешь, давай лапу, только честно… Признаться, я тебя побаиваюсь. Ты ведь ученым мужем стал.

— Да брось ты, — невесело улыбнулся Ледорубов. — Какой там ученый: один пустой звук. Не повезло мне…

— Ладно, Захарище, ладно. — Пугачев решительно резанул по воздуху ребром ладони. — Оставь воспоминания на вечер. Главное, мы с тобой опять вместе, и нам теперь сам черт не брат.

«Захарище… Как просто и хорошо, — с теплотой подумал Ледорубов. — Только он, Семен Пугачев, может по старой памяти меня так называть. До чего же надоело это вежливое — Захар Никитич или официальное — капитан-лейтенант Ледорубов…»

— Как тебе показался наш комбриг Буторин, — поинтересовался Семен, — законтачил с ним?