Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье - [7]

Минна. Очень хорошо.

Хозяин. Ваша милость, значит, разрешит... (Подходит к столу и приготовляется записывать.)

Минна. С удовольствием. Моя фамилия...

Хозяин. Одну минуточку! (Пишет.) Числа двадцать второго августа сего года прибыли в гостиницу "Испанский король"... Вот. Теперь ваша фамилия, сударыня?

Минна. Фрейлейн фон Барнхельм.

Хозяин (пишет). "Фон Барнхельм". Прибыли? Откуда, ваша милость?

Минна. Из моего саксонского поместья.

Хозяин (пишет). Саксонского! А! Значит, вы из Саксонии, сударыня? Из Саксонии?

Франциска. Да почему бы нет? Ведь быть родом из Саксонии не считается в здешних краях грехом?

Хозяин. Грехом! Сохрани бог! Вот был бы новый грех! Из Саксонии, значит! Прекрасная Саксония! Но если я не ошибаюсь, Саксония велика. И состоит из многих - как они там называются - округов и провинций... А наша полиция требует точности, ваша милость.

Минна. Понимаю. Итак, я прибыла из моего поместья в Тюрингии.

Хозяин. Из Тюрингии. Да, это будет правильнее, сударыня. Точнее. (Пишет и читает.) "Фрейлейн фон Барнхельм; прибыла из своего поместья, находящегося в Тюрингии, вместе с камер-фрау и двумя слугами".

Франциска. Камер-фрау? Это я, что ли?

Хозяин. Да, прелестное дитя.

Франциска. Тогда пишите, господин хозяин, не камер-фрау, а камер-юнгфер. {Оба слова означают "горничная", но камер-фрау - замужняя, а камер-юнгфер - девушка.} По вашим словам, здешняя полиция требует точности. Как бы тут не получилось недоразумения... А потом не оберешься хлопот... в случае, например, замужества и церковного оглашения. Я ведь еще девушка. Меня зовут Франциска, по фамилии Виллинг. Франциска Виллинг. Я тоже из Тюрингии. Мой отец был мельником в одном из поместий фрейлейн фон Барнхельм. Поместье называется Клейн-Рамсдорф. Теперь мельницу арендует мой брат. Еще ребенком меня взяли в усадьбу, и я воспитывалась вместе с барышней. Мы с ней ровесницы. На будущее Сретение нам минет двадцать один год. Я училась вместе с барышней. Мне будет приятно, если полиция узнает обо мне все хорошенько.

Хозяин. Отлично, прелестное дитя. Все это я отмечу потом. А теперь, сударыня, по каким делам вы прибыли сюда?

Минна. По каким делам?

Хозяин. Вы желаете обратиться с ходатайством к его величеству королю?

Минна. О нет!

Хозяин. Или к нашей высшей судебной коллегии?

Минна. Тоже нет.

Хозяин. Или...

Минна. Нет, нет, я прибыла сюда только по личным делам.

Хозяин. Очень хорошо, сударыня. Но как же нам назвать эти личные дела?

Минна. Как назвать?.. Франциска, нам, кажется, учиняют допрос?

Франциска. Господин хозяин, ведь не потребует же полиция, чтобы ее посвятили в женские тайны?

Хозяин. Обязательно, милое дитя. Полицию интересует все, все решительно, и в особенности тайны.

Франциска. Ну, что же, барышня, нам остается делать? Слушайте же, господин хозяин. Но смотрите: пусть это останется между нами и полицией!

Минна. Что ему скажет эта шальная девчонка?

Франциска. Мы собираемся похитить у короля одного офицера.

Хозяин. Что? Как? Дитя мое! Дитя мое! Франциска. Или же этот офицер похитит нас, что одно и то же.

Минна. Франциска, ты в своем ли уме? Господин хозяин, эта проказница смеется над вами.

Хозяин. Не может того быть. Я человек маленький, пусть себе смеется надо мной, сколько душе угодно, но над высокочтимой полицией...

Минна. Вот что, господин хозяин, я плохо разбираюсь в этих делах. Не отложить ли нам все это письмоводство до приезда моего дяди? Я уже вчера объяснила вам, почему он не прибыл вместе со мною. В двух милях отсюда у него сломался экипаж, и он ни за что не хотел, - чтобы из-за этого случая я задержалась в дороге еще на одну ночь. И мне пришлось уехать. Но через сутки, Самое большее, он будет здесь.

Хозяин. Что ж, сударыня. Подождем.

Минна. Он сумеет лучше ответить на ваши вопросы. Он будет знать, кому и что надлежит открыть; о каких делах он обязан сообщить, о каких может умолчать.

Хозяин. Тем лучше. Конечно, конечно, нельзя ждать от молодой девицы (многозначительный взгляд в сторону Франциски), чтобы она серьезно обсуждала серьезные дела с серьезными людьми.

Минна. А комнаты для дяди у вас готовы, господин хозяин?

Хозяин. В полной готовности, сударыня, в полной готовности, кроме одной...

Франциска. Откуда вы, может быть, тоже сначала выбросите честного человека?

Хозяин. Жалостливый, я вижу, народ эти саксонские камер-юнгферы.

Минна. Все же, господин хозяин, вы нехорошо поступили. Правильнее было бы отказать нам.

Хозяин. Что вы, сударыня, что вы!

Минна. Я слышала, что офицер, который из-за нас лишился комнаты...

Хозяин. Всего лишь офицер в отставке, сударыня...

Минна. Хотя бы и так...

Хозяин. Разоренный дотла.

Минна. Тем хуже. Он, говорят, человек весьма заслуженный.

Хозяин. Ведь я же сказал вам: отставной.

Минна. Король не может знать всех заслуженных людей.

Хозяин. Знает. Он знает их всех наперечет.

Минна. Но он не в состоянии всех наградить.

Хозяин. Все как один были бы награждены, если бы они жили, как им подобает. Но в военное время эти господа вели такую жизнь, будто войне и конца не предвидится, будто "мое" и "твое" отброшены на веки вечные: теперь все трактиры и гостиницы кишат военными, и хозяину приходится смотреть в оба. Я еще счастливо отделался. Если кошелек у майора пуст, то у него по крайней мере остались еще ценные вещи. Два-три месяца я, конечно, еще спокойно мог бы держать его у себя. Но береженого бог бережет. Кстати, сударыня, вы знаете толк в драгоценностях?