Минин и Пожарский - [19]
– Что же, он опасен, этот Пожарский? – не поднимая головы от карты, спросил король.
– Чернь ему верит, – сказал епископ.
– Что же! – продолжал король, все еще смотря на карту. – Тогда этот Пожарский может умереть внезапно, ну хотя бы так, как недавно умер от ножа в Париже мой кузен Генрих.
Король сел. Молчали все трое.
– Ну хорошо, – сказал король, обращаясь прямо к брату Франциску. – Вы дадите мне денег?
– Из любви к христианскому делу орден святого Иисуса даст вашему королевскому величеству деньги заимообразно. Его святейшество Павел Пятый посылает вам вместе с пастырским своим благословением сорок тысяч червонцев и, что чувствительнее, благостно отказывается от сборов в пользу престола апостола Петра, также передавая эти священные деньги на поход против московитов.
Ярославль
Страна эта достаточно плодоносна.
Герберштейн
Ярославль стоит при впадении в Волгу реки Которосль. От Ярославля идут дороги на Вологду, на Белоозеро, на Обонежье, на Приладожье. Идет дорога на Москву через Переяславль-Залесский и Троице-Сергиев. Отсюда идет дорога на Кострому, а из Костромы – на Галич и Вятку.
Город был богат, но укреплен слабо. Есть в нем крепость рубленая, с каменными башнями, и рядом земляное укрепление. И под городом монастырь с каменными стенами.
В Ярославле стояли долго: прямо на Москву идти было нельзя. В подмосковном ополчении верх взяли тушинцы – Трубецкой да Заруцкий.
Шли на врага, как на волков, обложивши Москву, прочесывая лес, выгоняя зверя криком, стуком и оружием.
Отправили людей на Пошехонье. Очистили Пошехонье. Потом очистили Углич и Кашин. Пододвинулись к Переяславлю-Залесскому, оттеснили оттуда Заруцкого. Послали войска в Тверь, Ростов, Владимир, Касимов.
В сторону Новгорода послали войско, чинили северные крепости. Послали людей в Сибирь. В Ярославле завели разряды – Поместный приказ, Сибирский приказ, Посольский приказ. Поставили в Ярославле денежный двор.
Старались, чтобы в занятых местах люди сеялись спокойно.
Скупали коней за деньги, коней выхаживали.
Собирали даточных людей – крестьян вооруженных.
Из-под Москвы пришли казачьи атаманы, числом семнадцать, со своими отрядами.
Сибирский царевич Араслан с татарами, казаками и стрельцами тоже пришел в Ярославль.
Из-под Москвы пришли грамоты от Ивашки Заруцкого да Дмитрия Трубецкого. Писали они, что теперь им ведомо, что Сидорка подлинный вор, а не Дмитрий Московский или хоть Калужский.
Звали Трубецкой и Заруцкий нижегородское ополчение к себе под Москву, на помощь.
А Миныч не шел и не пускал Дмитрия Михайловича. Ковал оружие, выхаживал коней, обряжал людей в суконные кафтаны, строил государство.
Семену Хвалову от всего того было не легче: мест много, а ему не дают ни в Поместном приказе, ни в Сибирском, ни в Денежном дворе. Хоть бы коней послали купить или селитры для порохового зелья!
Ни чести, ни жалованья.
Живет, как прежде, при князе, ночует у его лавки на полу.
Скучал Семен Хвалов, рязанец.
Куземка Минин, тот кого хочет – за стол сажает, не хочет – не сажает, всеми делами правит, бояр да купцов принуждает, на грамотах имя его ставят, хоть и не первым.
А Хвалов все стремянный. И что в том, что князь его держит за своего и ходит он с княжьими детьми гулять!
Встретил в Ярославле в земляном городе Хвалов Михаилу Обрезка, холопа орловского.
– Откуда, Мишка?
– А у вас тут дыр много. Был я в монастыре Бориса и Глеба, что на реке Устье. Про Иринарха Блаженного слышал? У него был по важным делам. У монастыря, знаешь, мельница на реке. Я с мукой всплыл по Устью до Которосли, – а по ней два ста верст, – и прямо попал в ваш Ярославль.
– По делу ехал?
– Да так. Покоя у меня на себя нет.
Посидели, выпили. Мишка платил. Еще выпили. Показал Хвалову Мишка алмазы, и изумруды, и цепи золотые, и парчу.
Говорил:
– В Москве набрал, пока ты с Пожарским на Лубянке коптился.
Разошлись. Встретились опять. Познакомил Мишка Хвалова с Иваном Доводчиковым, смолянином, со смоленским стрельцом Шандой. Опять пили.
Сказал раз Михайла Семену:
– Нам врагов все равно не избыть. Если избудем ляхов, шведы придут. Не быть нашему государству. Видишь, как твой князь перед шведами лисит? Шведы своего принца на наш престол загадывают, а от Пожарского в том отказу нет.
– Дмитрий Михайлович, – сказал Семен, – остроги против шведов ставит.
– Вот я и говорю – лисит.
Подумал Хвалов и говорит:
– А мне все едино, что шведы, что ляхи, что вор Псковский. У меня обида своя.
А Мишка сказал:
– Силу литовских и польских людей мы знаем. У них пушки, золото, казна и короны, а у вас Куземка шелудивых лошадей покупает да выхаживает. Скоморохов набрал с попами, мужиков косопузых да с королем воевать хочет.
– Куземка – главная обида, – сказал Хвалов.
– Вот как будет князь пушки смотреть, – молвил Мишка, – мы его кругом зажмем, а ты снизу ножом и пырни.
– Князя ножом?!
– Он и есть твой обидчик. Чем ты хуже Куземки?
Хвалов ничего не ответил. Пошел к князю проситься на шубный двор. Князь его не отправил. Просился Хвалов собрать кабацкие деньги. Опять его князь не отправил.
Об отсыле просил Хвалов не только из жадности: он хотел отвести князя от беды.
Не встречался Хвалов с Мишкой суток трое. Потом заскучал. Встретились, пили, Хвалов взял у Обрезка денег.
«Жили-были» — книга, которую известный писатель В. Шкловский писал всю свою долгую литературную жизнь. Но это не просто и не только воспоминания. Кроме памяти мемуариста в книге присутствует живой ум современника, умеющего слушать поступь времени и схватывать его перемены. В книге есть вещи, написанные в двадцатые годы («ZOO или Письма не о любви»), перед войной (воспоминания о Маяковском), в самое последнее время («Жили-были» и другие мемуарные записи, которые печатались в шестидесятые годы в журнале «Знамя»). В. Шкловский рассказывает о людях, с которыми встречался, о среде, в которой был, — чаще всего это люди и среда искусства.
В двадцатые годы прошлого века Всеволод Иванов и Виктор Шкловский были молодыми, талантливыми и злыми. Новая эстетика, мораль и философия тогда тоже были молодыми и бескомпромиссными. Иванов и Шкловский верили: Кремль — источник алой артериальной крови, обновляющей землю, а лондонский Сити — средоточие венозной крови мира. Им это не нравилось, и по их воле мировая революция свершилась.Вы об этом не знали? Ничего удивительного — книга «Иприт», в которой об этом рассказывается, не издавалась с 1929 года.
Книга В. Шкловского «Турксиб» рассказывает об одной из главный строек первой пятилетки СССР — Туркестано-Сибирской магистрали — железной дороге, построенной в 1926–1931 годах, которая соединила Среднюю Азию с Сибирью.Очень доступно детям объясняется, в чем преимущества хлопка перед льном, как искали путь для магистрали и в каких условиях идет стройка.Представленные в книге фотографии не только оживляют, конкретизируют текст, но и структурируют его, задают всей книге четкий и стремительный ритм.
Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, критик, киносценарист, «предводитель формалистов» и «главный наладчик ОПОЯЗа», «enfant terrible русского формализма», яркий персонаж литературной жизни двадцатых — тридцатых годов. Жизнь Шкловского была длинная, разнообразная и насыщенная. Такой получилась и эта книга. «Воскрешение слова» и «Искусство как прием», ставшие манифестом ОПОЯЗа; отрывки из биографической прозы «Третья фабрика» и «Жили-были»; фрагменты учебника литературного творчества для пролетариата «Техника писательского ремесла»; «Гамбургский счет» и мемуары «О Маяковском»; письма любимому внуку и многое другое САМОЕ ШКЛОВСКОЕ с точки зрения составителя книги Александры Берлиной.
В своей книге В. Б. Шкловский возвращается к давним теоретическим размышлениям о литературе, переосмысливая и углубляя взгляды и концепции, известные по его работам 20-х годов.Это глубоко содержательные размышления старого писателя о классической и современной прозе.
Книга эта – первое наиболее полное собрание статей (1910 – 1930-х годов) В. Б. Шкловского (1893 – 1984), когда он очень активно занимался литературной критикой. В нее вошли работы из ни разу не переиздававшихся книг «Ход коня», «Удачи и поражения Максима Горького», «Пять человек знакомых», «Гамбургский счет», «Поиски оптимизма» и др., ряд неопубликованных статей. Работы эти дают широкую панораму литературной жизни тех лет, охватывают творчество М. Горького, А. Толстого, А. Белого. И Бабеля. Б. Пильняка, Вс. Иванова, M.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.