Миниатюры с натуры - [14]
Прихожу утром к витрине. Заинтересовало: кто это по столбу без рубашки лазит? Подошел ближе, слышу разговор.
— Это, — говорят, — лазит лунатик.
— А чего же он, — спрашивают, — лазит днем?
— А это, — говорят, — Петя, он работает в ночную смену: ночью глаза заливал.
Показывают пальцем и смеются. Посмотрел и я: мама моя родная — рука Вари! Я персонально на столб лезу.
Поверите, жар как ударит в голову, да в ноги, да в пятки… Закружилась моя голова, задрожали колени.
Подходит напарник.
— Петя, — говорит, — не грусти. Не падай духом! Столб стоит правильно. Пойдем и мы поправимся.
— Ты что, — говорю, — в сознании? Я же иду на работу. Чтобы надо мной люди смеялись? Чтобы меня Варя вот с таким носом на витрине прокатила? Нет, глотай эту пилюлю сам!
МУХА — НАСЕКОМОЕ ЗЛОВРЕДНОЕ
Ох, есть же и вреднющие мухи! Назойливые и надоедливые. Гонишь ее, отмахиваешься, в дверь веником выметаешь, в окно полотенцем выгоняешь… Уже, кажется, одолел окаянную — ан нет, тихонько прожужжит и через узенькую щелочку влетит в ваш кабинет.
Влетит и — словно ее не гнали и не пугали — спокойненько примостится на вашем носу.
Сгонишь нахалку с носа, а ей и горя мало — пересядет на лоб. Со лба согнали, глянули: а чтоб ты обварилась в борще, — муха уже тихонечко пролезла через прореху к бедру и пытается там позавтракать.
Вот так и кормится, распроклятая…
А уж которые лысые — одна морока. Горемычным безволосым людям больше всего достается. Целый день человек руками машет, а ее черт разносил — вокруг головы летает. Что и говорить, бешеное насекомое.
Скажем, хочет хороший человек хорошую резолюцию написать: «Не возражаю. Многодетной вдове посодействовать в оказать всяческую помощь». А ее черти принесут, упадет на резолюцию, намажет, размажет, сам дьявол ничего не разберет.
Слоняются тогда добрые люди, ходят от одного порога к другому, выясняют — что оно написано: «Возражаю» или «Не возражаю»?
Пробивается вдова, доказывает:
— При мне же писали — помочь! И откуда-то взялась та вертихвостка!..
— Какая вертихвостка?
— Да такая ж! Та самая… Муха-цокотуха… Намазала и перемазала… Напортила еще и смеется, подлюка. «Вы, говорит, напрасно ноги бьете. Резолюция формальная и натуральная. Я манеру Василия Васильевича хорошо изучила. Он резолюцию «Возражаю» пишет поперек. «Не возражаю» черкает вдоль. Смотрите — вам врезал поперек… Ха-ха-ха!..» Чтобы ты, думаю, от смеха лопнула!
Мухи-цокотухи — дотошные мухи. Разиням прямо с ботинками залетают в рот.
Сначала деликатненько пристроится на коленях, крылышками помашет, ножками подрыгает — и:
— Лысенький ты мой! Я же у тебя персональная!.. Раскрой пошире государственный карманчик!
Припадает, ласково обнимает — и, прижмурив глаза, прыг на плечи! Скок на лысину!
А уж если на административную лысину прыгнула, то с этой прибыльной территории черта с два ее прогонишь. Уцепится, и никакой критический ветер с того плацдарма не сдует муху-ласуху. Найдутся защитники…
— Кто — муха? Моя персональная муха?.. Оставьте, не нападайте. Это ж единственная! Незаменимая… Помогает… Присматривает…
Одним словом, ловкие, сноровистые мухи некоторым высоким начальникам в самое правое ухо залазят. Залезет и шепчет:
— Возьмите моего комарика завскладом. Не пьет, не дерется, не гребет… Трудяга, работяга…
Ей-богу, льстивые и ненасытные мухи попадаются. В ресторанный борщ скакнет, наплавается, наглотается, вылезет, обсушится и снова ныряет.
По три раза в день полощется в дармовом меню…
Дьявольское, каверзное насекомое! Капризное и прихотливое. Модами привередничает, перебирает. Всякие фасоны выдумывает, морских черепах набирает и, где надо и где не надо, с шиком понацепляет. Затянется, засупонится…
А в разговоре — куда ваше дело: святая да набожная… А болтливая, а врунья, а задавака! Хвалится своим гуманным отношением к человеку…
— Боже, боже, — хвалится, — как я переживаю, как я пациентов уважаю, как я человечество от пьянства спасаю! Придет какой-нибудь в буфет — я сразу по глазам угадываю: хочет глотнуть, хочет языком горького лизнуть. Хочет, аж дрожит. Знаю, а все-таки спрашиваю: «Вам сладенького или горьконького?» Говорит: «Сто пятьдесят с прицепом…» Да разве у меня души нет? Наливаю и косо на непутевого посматриваю. Жалко ведь! В графин лью-наливаю и пятьдесят граммов недоливаю. Пусть не напивается. Пусть побережет свою печенку… Другому другая и микстура… Натуральную смешиваю с минеральной. От минеральной, думаю, никакая тебя холера не схватит. Тяни миргородскую на здоровьечко себе.
Ох и злая личина муха! Пищит, дрожит, боязливо переживает, а все-таки нарзан в портвейн подливает. Спасает беспросветных…
Вот потому и говорим — боритесь с мухами! Не позволяйте, чтобы лукавая муха залезала вам в ухо.
ТОЛКАЧИ И ПОДТОЛКАЧНИКИ
Серьезные дела нам рассказывали. В межпланетных просторах (бежал на Марс) поймали растратчика и грозно спросили:
— На грешной земле ты кого-нибудь за соски дергал?
— Дергал… Ей-богу, дергал, — дрожа, отвечал растратчик. — Дергал и доил…
— Признавайся, каким образом дергал и кого именно доил? Корову, козу, овцу, а может, в камыше пристроился и гнедую кобылу потихоньку выдоил?
Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.
Имя Юрия Полякова известно сегодня всем. Если любите читать, вы непременно читали его книги, если вы театрал — смотрели нашумевшие спектакли по его пьесам, если взыскуете справедливости — не могли пропустить его статей и выступлений на популярных ток-шоу, а если ищете развлечений или, напротив, предпочитаете диван перед телевизором — наверняка смотрели экранизации его повестей и романов.В этой книге впервые подробно рассказано о некоторых обстоятельствах его жизни и истории создания известных каждому произведений «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Апофегей», «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Любовь в эпоху перемен» и др.Биография писателя — это прежде всего его книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания о партизанском отряде Героя Советского Союза В. А. Молодцова (Бадаева)
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.