Миндальный вкус зла - [32]

Глава 11

За окном чирикали птички, светило солнышко, настроение у Наполеонова было превосходное. Неожиданно к нему в кабинет заглянула секретарша Элла Русакова.

– Александр Романович, – спросила она серьёзно, – вы не помните, в этом году ольха раньше листиками покрылась или берёза?

– Что?! – изумился Шура.

– Ну, деревья такие…

– Элла, вы что, на работу нетрезвая приходите?

– Почему сразу нетрезвая, – обиделась девушка, – может, я на лето гардероб хочу обновить!

– И что, вы свои юбки и сарафаны из листьев собираетесь шить или из коры? – спросил насмешливо следователь.

– Ничего не из листьев и не из коры. Какой вы тёмный!

– Просветите.

– Ну, просто есть такая народная примета – если берёза перед ольхой лист распустила, то жди сухого лета, а если ольха перед берёзой, то всё лето будет мокрое. Вот!

– Ну и при чём тут ваш гардероб?!

Элла закатила глаза.

– Что можно взять с мужчины?! Мышление, мягко говоря, просто убогое! Ведь если лето будет дождливое, то нужна одна одежда, а если сухое и жаркое, то совсем другая!

– Я как-то об этом не подумал…

– А надо думать.

– Вот и следили бы за своими листьями вовремя, – ухмыльнулся Наполеонов.

– Так вы помните или нет?! – Элла топнула ногой.

– Понятия не имею. – Шура не стал сдерживаться и захохотал.

Элла бросила на него уничтожающий взгляд, сделала «кругом» и, бросив на ходу:

– Узнаю у Фёдора Поликарповича, – выскочила из кабинета.

– Вот и надо было с опроса начальства начинать, – бросил ей вслед Наполеонов.

Следователь посидел минуту в задумчивости, потом набрал номер сотового Мирославы.

И, о чудо, она отозвалась:

– Да, Шурочка.

– В этом году листья распустила первой берёза или ольха? – спросил он, стараясь не заржать в трубку.

– Шура, ты здоров? – вместо ответа поинтересовалась Мирослава.

– Я-то здоров. А ты подумала о своём гардеробе на лето? – Наполеонов продолжал испытывать терпение подруги.

– Шура, выпей валерьянки, – сказала она и отключилась.

– Что я, кот, валерьянку лакать, – пробормотал Шура.

В это время в кабинет постучали.

– Да.

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался широкоплечий шатен лет тридцати.

– Меня вызывали к следователю, – сказал он, переступая с ноги на ногу.

«Прямо как жеребец стреноженный», – вздохнул про себя Наполеонов, а вслух спросил:

– Сыромятин Георгий Константинович?

– Он самый, – буркнул шатен.

– Проходите, садитесь.

– Будьте как дома, – усмехнулся Сыромятин.

– Вот-вот, – одобрил Шура, – но лучше всё-таки не забывайте, что в гостях.

– Забудешь тут вас, блин. И зачем звали?

– Зовёт тёща на блины. А следователь вызывает.

– Чего вам надо-то от меня? Я никаких законов не нарушал.

– Знакомы ли вы с Прокофием Афанасьевичем Геликановым?

– Знакомы. Глаза бы мои его не видели!

– Что так?

– Ничего.

– Значит, как я понимаю, вы с Геликановым находитесь в ссоре?

– Ни в чём я с ним не нахожусь! – рявкнул, поднимаясь, Сыромятин. – Прокошка жалобу на меня накатал?!

– Вы сядьте, Георгий Константинович. Прокофий Афанасьевич на вас не жаловался.

– Так тогда какого хрена! В смысле, – проговорил он, опускаясь и сбавляя тон, – зачем меня вызвали?

– В квартире Геликанова обнаружен труп.

– Чего?! – Сыромятин уронил челюсть.

– Убитый человек, вот, может быть, он вам знаком? – Следователь положил перед посетителем фотографии убитого Четверткова.

– В первый раз вижу, – сказал Сыромятин, отодвигая фотографии.

– А вы внимательно вглядитесь, – попросил следователь вкрадчивым голосом.

– Я маразмом не страдаю, на память не жалуюсь.

– Ну, что ж, – проговорил Наполеонов, убирая со стола фотографии.

– Кто это? – спросил Сыромятин.

– Где?

– На фотографиях?

– А, – делано легко отозвался следователь, – бывший парень невесты Геликанова.

– Я одного не могу взять в толк, гражданин начальник, – сказал пришедший в себя Сыромятин, – Прокошка кого-то пришил, а вызывают меня?

– Вы же поссорились, большой куш не поделили.

– Что с того?!

– Обещали убить Геликанова.

– Мало ли что в горячке не скажешь! Но он же жив!

– Жив, – согласился следователь.

– Так я интересуюсь знать, при чём тут я?

– Предположим, что вы решили отомстить более удачливому конкуренту таким вот изощрённым способом.

– Бред сивой кобылы! – рявкнул Сыромятин, снова вскакивая со стула. – Вы мне дело не шейте!

– Не забывайте, что вы разговариваете с полицейским, а не со своими дружками в подворотне.

Сыромятин вытер пот со лба и сел на стул.

– Нечестную игру вы ведёте, господин следователь, – проговорил он.

– Ни в какие игры я с вами не играю. Моя задача выяснить истину.

– Ладно, если так. Тогда сами подумайте, если бы я решил избавиться от Геликанова, то нанял бы киллера, и всё! Во всяком случае, не стал бы заманивать в его квартиру бывшего любовника его невесты.

– Резонно. Но ведь киллер – это не слишком надёжно…

– В смысле? – искренне удивился Сыромятин.

– Слухи могут пойти…

– Бросьте, не смешите меня, – махнул рукой мужчина.

– Не до смеха мне, Георгий Константинович. Мне бы убийцу сыскать.

– А почему вы не думаете, что его Прокофий и убил?

– Концы с концами не сходятся.

– Ну, так ведь на поверхности всё лежит!

– Вот поэтому и не верю в вину Геликанова, что на поверхности лежит. Точно кто на блюдечке с голубой каёмочкой нам его преподносит.