Миндальный вкус зла - [33]

– Вам видней, конечно, но клянусь, – Сыромятин приложил широченную ладонь к груди, – я ни сном ни духом.

– Ладно, можете пока быть свободны.

Наполеонов и сам не верил, что Сыромятин может быть причастен к этому делу, поэтому так легко отпустил его.

Глава 12

Мирослава без особого труда отыскала фирму, в которой до недавнего времени трудился Четвертков Людовик Сергеевич. Располагалась она в старинном доме с лепниной и занимала весь второй этаж из четырёх имеющихся. В приёмной руководителя и владельца фирмы Роберта Васильевича Дубовского сидела не юная длинноногая и большегрудая красавица, а дама солидного возраста в строгом синем костюме и с тщательно, волосок к волоску, уложенной причёской.

Мирославе она напоминала не секретаря, а классную даму дореволюционной гимназии. И на эту даму удостоверение частного детектива не произвело никакого впечатления, она заявила, что Роберт Васильевич занят и никого не принимает.

– Ну, что ж, тогда господину Дубовскому придётся прогуляться до отделения полиции, там он и побеседует с оперативниками, а потом со следователем.

– Вы, собственно, по какому делу?! – возмутилась дама.

– По делу Четверткова Людовика Сергеевича.

– Но он убит.

– А вы думаете, что я пришла бы в вашу фирму, если бы он здравствовал? – усмехнулась Мирослава.

– Но этим делом занимается полиция!

– Естественно.

– А при чём здесь вы?!

– С нашим агентством заключил договор брат подозреваемого, и я веду расследование с ведома полиции. Впрочем, вы можете поговорить со следователем.

Мирослава набрала номер телефона Шуры и, когда он отозвался, проговорила:

– Александр Романович, добрый день, говорит Мирослава Игоревна Волгина.

– И чего так официально-то? Ты где?

– Я звоню вам из фирмы, где работал Четвертков, пытаюсь поговорить с руководителем, но… – Мирославе хотелось произнести: – «Тут цербер лёг на амбразуру», однако сказала она другое: – Секретарь господина Дубовского препятствует нашему общению.

– Ну и ну, – проговорил Шура, – дай-ка трубочку этой девице.

– Она не девица, – сорвалось с языка детектива невольно.

Дама столь мгновенно залилась пунцовой краской, что Мирослава остолбенела. «Неужто девица?!» – пронеслось у неё в голове.

– Алло, алло, – донеслось из трубки, – ты что, уснула?

– Нет, я…

– Чёрт с ней, пусть не девица, давай мне её!

– Даю. – Она протянула сотовый секретарю.

Секретарша пришла в себя и, сердито глядя на Мирославу, проговорила в трубку:

– Продиктуйте номер своего стационарного телефона, я вам перезвоню. Мне нужно убедиться, что вы тот, за кого себя выдаёте.

Наполеонов не стал спорить, и, получив требуемое, секретарша перезвонила следователю, а затем исчезла за массивной дверью кабинета своего начальника.

Появилась она минут через пять и, бросив на Мирославу неприязненный взгляд, сухо произнесла:

– Заходите, Роберт Васильевич вас примет.

Детектив, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное лицо, вошла в кабинет. Дубовской оказался грузным мужчиной лет пятидесяти с седыми висками и внимательными карими глазами.

Он приподнялся навстречу Мирославе и указал на кресло напротив себя:

– Прошу садиться.

Мирослава не заставила себя упрашивать.

– Чем могу быть полезен?

– Мне хотелось бы узнать ваше мнение о личности и работе Людовика Сергеевича Четверткова.

– Конечно, наша фирма не так уж велика, – кивнул Дубовской, – и я практически каждый день общался с Людовиком, – но вряд ли я знаю о нём что-то такое, что неизвестно полиции.

– Четвертков был хорошим сотрудником?

– Да, он полностью справлялся со своей работой. У меня не было к нему никаких претензий.

– Были ли у него на работе друзья?

Дубовской задумался на пару минут, потом покачал головой:

– Нет, он был человеком необщительным.

– Но не мог же он вообще ни с кем не общаться?

– Не мог, конечно, – согласился Роберт Васильевич, – попробуйте поговорить с Пашей Куренковым и Димой Остапенко. Он сидели в одном кабинете и волей-неволей как-то общались.

– Спасибо.

– Машенька, простите, Марья Ивановна вас проводит.

«Так, значит, девицу Машенькой зовут, Марьвановной», – улыбнулась про себя Мирослава.

Получив распоряжение начальства, Марья Ивановна проводила Волгину в небольшое, но довольно светлое помещение. В комнате стояли четыре стола с компьютерами, за двумя из них сидели молодые мужчины. На вид обоим было не более тридцати. Брюнет выглядел старше и серьёзней, а рыжий парень с задорными веснушками на носу и любопытными ярко-зелёными глазами напоминал молодого кота на мартовской крыше.

Марья Ивановна, она же Машенька, представила Мирославу присутствующим и, указав на каждого из них по очереди, назвала имена и фамилии.

«Того гляди, к доске вызовет», – подумала Мирослава.

Едва закрылась дверь за секретарём, как рыжий сорвался места.

– Я сейчас кофе заварю, – крикнул он на ходу.

– Классная дама всегда на Пашу плохо действует, – пояснил с улыбкой брюнет.

«Стало быть, я угадала подпольное прозвище Марьи Ивановны», – подумала Мирослава.

– Она всегда такая строгая? – спросила она у Остапенко.

– О да, – ответил Дима, по-прежнему улыбаясь, – наводит трепет на всех сотрудников фирмы, говорят, что её сам Дубовской побаивается.