Миндаль - [7]
Чтобы придирчиво оценить, гожусь ли я на роль супруги, достойной клана ее сына, будущая свекровь не стала дожидаться окончательного согласия моей матери. Вместе со своей старшей дочерью она заявилась в баню в тот день, когда там была я. Они осмотрели меня с головы до ног, щупая грудь, ягодицы, колени, икры и лодыжки. Мне казалось, что я жертвенный ягненок на праздник Аида. Не хватало только ленточек на голове. Но, зная правила и обычаи, я покорилась, даже не заблеяв. Зачем нарушать вековые устои, превращающие баню в рынок, на котором человеческая плоть продается втрое дешевле, чем баранина?
Потом и для бабки, столетней, татуированной с головы до ног мегеры, настал черед переступить порог нашего дома. Жуя табак и отплевываясь в большой клетчатый серо-синий платок, она уселась во дворе и стала смотреть, как я хлопочу по хозяйству. Мама делала мне страшные глаза, чтобы я старалась получше, — она понимала, что старуха доложит своим, какая из меня хозяйка. Мне ли не знать, что мама пытается сбыть товар не лучшего качества!
Хмед вот уже второй год подряд провожал меня горячими взглядами, когда я ехала в колледж или возвращалась из него. Он видел, как я иду быстрым шагом, опустив глаза, чтобы избежать похотливых взоров и желчных языков. Он решил, что я — хорошее поле для посадки его семени и выгодная покупка. Он хотел детей. Только мальчиков. Войти в меня, оплодотворить, а потом, выпятив грудь и высоко подняв голову, красоваться на праздниках в Имчуке, гордясь тем, что завел сына-наследника.
Зиму 1962 года я встретила не на скамье школы, а за вышивкой скатертей, набивкой подушек и выбором узора для шерстяных покрывал, которые должны были войти в мое приданое. Я, конечно, мечтала о принце, который был бы красивее и моложе Хмеда. Мне было стыдно, что я подчинилась, когда мне сломили волю так спокойно, как будто это само собой разумелось. Чтобы сказать «нет» ужасному маскараду, я стала носить бесформенные камисы[13] и прятать волосы под любой косынкой, сдернутой с бельевой веревки. Я сама себе была противна.
Школа была далеко, и воспоминания о подругах, в том числе о красавице Хадзиме, постепенно стирались. Новости внешнего мира доносило до меня бормотание радио. Соседняя страна — Алжир — завоевала независимость, Фронт Национального Освобождения восторжествовал. Дурочка Бор-ния танцевала на улице, как самка сатира. Ее большие ноги в тяжелых галошах выбивали триумфальный ритм по меловой рыночной площади.
Я выбиралась из дому только к швее Арем. По дороге я старательно обходила дом хаджалат.[14]
Прогулка вдоль его стен могла дорого обойтись женщинам, которые бы на это отважились. Но к тому времени я уже осмелилась бросить взгляд на нечто более сокровенное, чем этот дом, и оставшееся у меня томительное воспоминание неслышно хихикало прямо в лицо суровой деревне Имчук.
Благодаря приближающейся свадьбе я получила некоторые привилегии. Хозяйством вместо меня теперь занималась молодая крестьянка, потому что больше не могло быть речи о том, чтобы я портила руки, моя полы, прядя шерсть или вымешивая тесто. Я жила, как Али, только в женском роде: не выполняла тяжелую работу, не подчинялась ничьим указаниям. Меня сытно кормили — лучший кусок мяса доставался мне по праву. Я должна была достичь почтенной полноты, прежде чем взойти на супружеское ложе. Меня пичкали жирным соусами, кускусом, политым сманом,[15] и багиром, сочащимся медом. Не говоря уже о пирожках с финиками и миндалем и о другом роскошном и редкостном ястве — таджинах с кедровыми орешками. Я жирела на фунт в день, а мать радовалась, глядя на мои румяные, круглые щеки.
Потом меня заперли в темной комнате. Не видя больше солнца, моя кожа побелела под одобрительными взглядами женщин моего клана. Светлая кожа — привилегия богатых, так же как светлые волосы — привилегия румынок и среднеазиатских турчанок, потомков деев, беев и особенно янычар — торговцев, о которых Дрисс расскажет позднее с величайшим презрением.
Затем ко мне перестали пускать гостей, боясь, как бы меня не сглазили. Я была одновременно и царицей и рабыней. Я стала объектом всеобщего внимания, и в то же время все происходящее вокруг как бы меня не касалось. Самки нашего клана готовили меня к жертвоприношению, слащаво нашептывая, что дело женщины — прельстить сердце мужчины. «И тело тоже!» — шептала Неггафа, промышлявшая в Имчуке эпиляцией. Моя сестра отзывалась с хитрецой:
«A мужчина, которому не удается прельстить жену? Чего он-то стоит?»
Наконец пришел день свадьбы. Неггафа постучала к нам и дверь рано утром. Она спросила мать, хочет ли она проверить «это» вместе с ней.
— Нет, давай одна. Я тебе доверяю, — ответила мама.
Я думаю, она хотела избежать неловкости, которую подобная «проверка» не может не вызвать даже у самых отъявленных сутенерш. Я знала, какой проверке меня подвергнут, и готовилась к ней с замирающим сердцем, с зубами, сжатыми от ярости.
Неггафа попросила меня лечь и снять штанишки. Затем, раздвинув мне ноги, она наклонилась. Вдруг я почувствовала, как ее рука раздвигает половые губы и палец проходит внутрь. Я не крикнула. Проверка была краткой и болезненной, боль осталась со мной, как будто я получила пулю прямо в лоб. Я только подумала, помыла ли она руки, прежде чем изнасиловать меня вот так безнаказанно.
Перед вами новый роман арабской писательницы, чье настоящее имя навсегда останется тайной. Мы же знаем ее по псевдониму. Та, которая называет себя Неджма, рассказывает о том, о чем в ее обществе требуется молчать.Неджма пишет о чувственной любви. С ее помощью мы не просто заглядываем в женскую половину мусульманского дома, наглухо закрытую для посторонних, но и раскрываем все тайны чужой постели, узнаем, что происходит между двумя — им и ею, женщиной и мужчиной. Мы наблюдаем, плачем и радуемся, страдаем и блаженствуем вместе с ними.Неджма — это новая Анаис Нин, только с пряным привкусом Востока.
Как у новоиспечённого командующего сектором «A», у Кроу много работы. Молодой и пока без особого опыта лидер, он должен утвердить свое звание альфы. Стремясь занять его место, Страйк бросает ему вызов. И всё равно Кроу полон решимости укрепить свои позиции, ведь только в качестве альфы он может, наконец, получить то, что было для него так долго недостижимо — Лэсли… бывшего руководителя лаборатории «Древа Жизни» программы «ИНБРИД». Но Лэсли — крепкий орешек. Кроу на три года моложе неё, и для Лэсли он всё ещё молодой Боец, которого она ввела в программу «ИНБРИД», а не мужчина, которого она желала бы видеть в своей постели.
Аннотация Не желая и дальше находиться под властью людей, Инопланетные Виды сами хотят управлять своими колониями. Когда Хантер соглашается помочь президенту в одном деликатном деле, взамен он рассчитывает получить поддержку в стремлениях его народа. Хантеру необходимо найти похищенную дочь президента и вернуть ее в целости и сохранности отцу. Как Вид третьего поколения, Хантер обладает очень развитыми органами чувств. Разыскать Перл оказалось несложно, тяжелее было усмирить внезапно вспыхнувшее желание к красивой дочери президента.
Хотите я расскажу вам сказку? Как страшная великанша встретила не менее страшного некроманта. Обычно такие встречи заканчиваются смертью, но не в этот раз. Наша смелая героиня решила, что некромант ей подходит, ну, а некромант… Ему ничего не остается, как смириться. Если, конечно, жить хочет.
Во тьме старинных склепов, под землей, где жизнь угасает и превращается в прах, обитает ужасный Черный Король, несущий с собой смерть. Встреча с ним опасна для каждого человека.Но не для юной Анны Учинни, которая сама позвала чудовище, не задумываясь о последствиях. Теперь ее страхи не иссякнут, а кровь будет застывать в венах при появлении потустороннего монстра, чье присутствие грозит убить всех близких и любимых.Наследница богатого семейства растет и превращается в прекрасную девушку, но вместе с тем крепнут и ее страхи, взрощенные присутствием немыслимого и опасного существа рядом…Готическая история о красавице и чудовище, приправленная эротикой и смертью, в антураже XIX столетия.18+.
Себастиан Смайт работает в издательстве, где ему поручают перевод старого французского романа. Неожиданным образом действие романа начинает перекликаться с событиями, которые происходят вокруг самого Себастиана и его знакомых, повергая в ужас окружающих и самого Смайта. Одновременно с этим, в жизнь Себастиана врывается начинающий актер Хантер Кларингтон.