Милый дом - [17]

Он бросил остатки карандаша на пол и провел рукой по волосам. По аудитории расползлись тихие шепотки.

Наши взгляды встретились. Мы оба тяжело дышали из-за эмоциональности нашего спора. Ни один из нас не знал, что делать дальше. Мы оба испытывали сильные, доселе незнакомые эмоции.

Профессор Росс прервала нас покашливанием. Взглянув на настенные часы, я поняла, что занятие почти подошло к концу.

– На следующем семинаре мы рассмотрим личные записи Бентама. Обязательные источники к прочтению приведены в плане курса. Все свободны.

Я поспешила обратно за стол, борясь с внезапным приступом тошноты. Я была смущена больше, чем при первом прочтении Фридриха Ницше в оригинале на немецком.

Обмахиваясь рукой, ко мне подошла профессор Росс.

– Да, Молли, это было нечто. Конечно, это не имело никакого отношения к изучаемой теме и было крайне неуместно, но наблюдать за вашим спором было интересно. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Вы наэлектризовали атмосферу в аудитории не хуже летней бури.

– Нет, не хочу. – Я принялась собирать свои книги. – Извините, мне нужно собрать вещи и идти в библиотеку. Мне нужно заниматься. Нужно поработать с бумагами.

Она поджала губы.

– Хорошо, но ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

Я избегала ее взгляда.

– Спасибо.

Испытав облегчение от того, что аудитория пуста, я направилась к выходу.

А когда подошла к двери, Роум перегородил мне путь, склонившись прямо лицом к лицу – так близко, что мы буквально дышали одним воздухом.

– Какого хрена тут произошло? – буркнул он.

– Ты был груб, – обвинила его, убедившись, что мы одни. Так и было… совершенно одни.

– Я принимал участие в дебатах. Этим и занимаются на философии. Ты перешла на личное.

– Как и ты!

Мы не сводили друг с друга глаз – битва характеров. Мурашки со скоростью пожара покрыли все мое тело.

Роум сдался первым.

– Зачем ты упомянула тот вечер? Я говорил с тобой по секрету. Доверил то, что не рассказывал ни одному человеку, а ты обратила все это против меня при всей группе? Я тебе открылся, а ты использовала это на лекции, чтобы показать, какая охренительно умная?

Я захохотала.

– Какой на хрен секрет! Весь универ знает, что ты используешь девушек ради секса. И честно говоря, меня от этого просто тошнит. Судя по всему, ей ты тоже воспользовался, и это после того, как признался, что она тебе даже не нравится. После того, как был близок со мной. И где же здесь мораль? Не смог устоять перед раздвинутыми ножками, я так понимаю?

Он издал невеселый смешок и склонился ниже. Я не отступила, прикрываясь напускной уверенностью в себе.

Он загнал меня в темный, укромный угол.

– А тебе не все ли равно, кого я трахаю? Для тебя это имеет какое-то значение?

Я выдержала паузу, твердо глядя на него, и прошипела:

– Для меня это не имеет никакого значения.

Он зло усмехнулся и стукнул ладонью по стене над моей головой.

– Врешь.

Меня захлестнул огонь враждебности, и я крепче сжала книги.

– Я не вру! Мне плевать, кого ты «трахаешь», как ты красноречиво выразился.

Роум придвинулся ко мне еще ближе.

– Брехня! Я тебе, бля, не верю!

Я толкнула его в грудь одной рукой, но он даже не шелохнулся.

– Я сказал, что не верю тебе! Скажи, какого хера тебя это волнует, и не ври, бля! – бушевал он.

Роум перекрыл мне все пути к отступлению, и я зарычала от раздражения.

– Хорошо! Мне не все равно, потому что ты меня поцеловал! Ты поцеловал меня так, будто у тебя не было другого выбора, черт тебя дери! Я не хочу быть очередной игрушкой, я доверилась тебе. Я никогда этого не делала и теперь вспомнила почему!

Его грудь тесно прижималась к моей, а из раскрытых губ вырывалось жаркое дыхание.

– К твоему сведению, я ее не трахнул. По правде говоря, я ей доступно объяснил, что между нами все кончено. Сказанное тобой имело смысл… о том, чтобы жить собственной жизнью. Ты достучалась до меня. Ты… повлияла на меня. И давай проясним… ты не игрушка, Шекспир. Я могу быть засранцем с кем угодно, но только не с тобой.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он прижал палец к моим губам, и в его глазах вспыхнуло предупреждение.

– Ты смелая, Шекспир, раз так со мной разговариваешь. Я такого никому не… позволяю. Люди здесь знают, что нельзя меня выводить. Они знают, когда нужно остановиться.

Я отбросила его руку и сузила глаза.

– Ты мне угрожаешь?

Он мрачно усмехнулся, и передо мной встал нелегкий выбор, чего мне хочется больше: врезать ему по лицу или отдаться под его контроль и посмотреть, что из этого выйдет.

– Не угрожаю, Шекспир, рекомендую. Меня заводишь ты и твой ротик. Но мне больше хочется научить тебя держать его закрытым.

Мое сердце екнуло, и между ног разлилось тепло. Я изо всех сил боролась с предательской реакцией своего тела.

– Прибереги такие разговорчики на случай, когда снова будешь трахать Шелли.

– Бля, я тебе сказал, что не трогал ее!

– А она говорит другое.

– Да мне плевать, что она говорит. Я думал ты другая, Мол! Я тебе рассказал, что со мной происходит, а ты прицепилась к Шелли и футболу.

Он выглядел откровенно разочарованным во мне.

Вина и сомнение зародились в моей груди, и я потерла пульсирующие виски.

– Послушай, у меня просто паршивое настроение. Я не должна была так на тебя нападать и прошу прощения за то, что предала твое доверие. Это было свинством с моей стороны. Я была зла на тебя. Злилась все эти дни. Я не знаю, как вести себя с тобой. Ты…