Мильтон в Америке - [17]
Мая 18-го, 1660. Брошенный на рассвете лот показал глубину в тридцать пять морских саженей. Мы приближаемся к берегам Ньюфаундленда, и матросы забрасывают крючки для ловли трески. Я спустился в каюту преподнести мистеру Мильтону новость. Он коротко кивнул как голландец на часах у Блукоут-Скул. «Ты читал книгу под названием "Утопия"?» — спросил он. «Нет, сэр. Если только ее не продавали дюжинами в день публичного повешения». — «Сомнительно. Там говорится об открытии неведомой страны. Хочешь, продолжу? — Он не сумел сдержать улыбки. — Написал эту книгу поклонявшийся идолам богохульник и был обезглавлен». По мере приближения к цели хозяина все больше обуревают его собственные фантазии.
Мая 22-го, 1660. Видел великое множество морских летучих мышей — так их называет капитан. Они же — летучие рыбы.
«Какой они величины?» — спросил меня мистер Мильтон, когда мы стояли на палубе. «Примерно с мерланга. Но с четырьмя мишурными крылышками». — «Как похож на ангела». — «Кто, сэр? — К нам приближался мистер Баблей. — Где этот божественный знак?» — «Я выразился иносказательно, дражайший сэр. Ангелов я пока не вижу. — И шепнул мне: — Отведи меня вниз».
Мая 23-го, 1660. Приближаемся к мысу Сейбл, но в тумане его не разглядеть. По слухам, это песчаный мыс. Хозяин сидит в каюте, погруженный в размышления, бросая изредка сухие, как песок, реплики. Больше новостей нет.
Мая 24-го, 1660. Один из наших спутников умер от чахотки. Прошли мимо южной части Ньюфаундленда и, завидев сушу, матросы пустились по палубе в пляс. Сейчас между нами и Англией более чем восемь сотен лиг.
Мая 28-го, 1660. Мы встали на якорь! У острова Ричмонда, вблизи берега Новой Англии. Братья пали на колени для молитвы, а хозяин потребовал, чтобы его свели на сушу после матросов. Те уже умудрились разложить громадный костер из старых деревянных бочек, на огне которого приготовили несколько испанских дельфинов, недавно изловленных близ островов Сент-Джорджа. Добыча восхитительно переливалась яркими красками, но, как сказал мне приемыш капитана: «Не все то золото, что блестит». Моряки затянули кабацкую песенку, пересыпанную солеными словечками; такие распевает какой-нибудь возчик угля близ Скотленд-Ярда. Я думал, мистер Мильтон вознегодует, но он, напротив того, улыбнулся. «Жарят печенку, — заметил он. — Не вдыхал этого запаха с самого Лондона». Печенки дельфинов, загодя сваренные и вымоченные в уксусе, теперь были аппетитно поджарены, и я подал кусочек хозяину. «Очень приятный вкус, — заметил он. — Будь добр, положи еще». Затем мы пососали лимоны — а я, тайком, глотнул веселящей влаги. На пару с приемышем капитана.
Мая 29-го, 1660. Хозяин в веселом расположении духа. Однако, как он выразился, не настолько развеселен, как я. Либо он что-то прослышал, либо угадал сам, но больше не добавил ни слова. Теперь мы в тридцати лигах от залива Массачусетс, где наша пристань, и хозяин решил возможно быстрее закончить письмо своему бывшему секретарю Реджиналду де ла Поулу.
«Принеси черновик, — велел он мне, — и прочитай вслух концовку». — «Там говорится о времени, несущем золотой век». — «Satis». — «Что, сэр?» — «Достань перо. За недели плавания ума у тебя не прибавилось. — Он приложил два пальца ко лбу, что напомнило мне о поисковой лозе. — Продолжим наше рассуждение с вопроса?» — «Непременно». — «Тогда пиши. Как и каким образом… Нет. Вычеркни два первые слова. — Я затушевал их толстой чернильной чертой. — Каким же образом пустим мы в ход и распределим величайшие сокровища знаний и озарений свыше, с которыми Господь направил нас в этот новый мир? Нет. Начни снова. Разорви письмо. — Если не слова, то мысли его прискорбно путались, и я посчитал это признаком усталости от морской качки. — Дорогие сограждане и братья, жители Лондона! Я, Джон Мильтон, приветствую вас, извещая о взятом нами на себя в высшей степени благородном предприятии. Это предприятие достойно также безоговорочно быть занесенным в анналы на все будущие времена, дабы поколение за поколением, черпая сведения из ваших рук, могло постигнуть наш победный подступ к великому множеству изнурительных трудов. Долог и тяжек был путь, пролагавшийся нами к счастливому берегу Новой Англии — этому блаженному приюту, которого мы достигли, миновав края, коих нет на карте, и избегнув неведомых опасностей, кои таятся в океанской пучине. Здесь наше сообщество вскоре воспрянет как образец здравого и хорошо налаженного жизнеустройства, что взращено терпением и укоренено в справедливости. Я провидел издалека этот дивный берег, о котором молва в Англии не умолкала, и явился сюда в надежде обрести более надежное убежище. Вскоре мы станем обладателями просторной страны, добрые братья, немногим уступающей нашей родине. Это заново созданный мир, предсказанный издавна, поразительное сооружение… — Он со стоном умолк. — Строй речи расплывается. По - моему, напор слабеет. Или же вступление слишком содержательно, слишком ярко?» — «Все это очень насыщенно, сэр. — Хозяин сник, и я попробовал его взбодрить. — Нам всем хотелось бы насытиться соком этого сладкого плода».
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Период между Славной революцией (1688) и победой армии союзников при Ватерлоо (1815) вобрал в себя множество событий.
«Дом доктора Ди» – роман, в котором причудливо переплелись реальность и вымысел, история и современность. 29-летний Мэтью наследует старинный дом, и замечает, что нечто странное происходит в нем... Он узнает, что некогда дом принадлежал знаменитому алхимику и чернокнижнику XVI века – доктору Джону Ди... Всю жизнь тот мечтал создать гомункулуса – и даже составил рецепт. Рецепт этот, известный как «Рецепт доктора Ди» , Питер Акройд приводит в своей книге. Но избавим читателей от подробностей – лишь те, что сильны духом, осилят путь знания до конца...Образ центрального героя, средневекового ученого и мистика, знатока оккультных наук доктора Ди, воссоздан автором на основе действительных документов и расцвечен его богатой фантазией.
В начале 2007 года читатели «Газеты по-киевски» увидели первые выпуски целого цикла статей под общей рубрикой «Записки старого киевлянина». Их автор Владимир Заманский действительно стар и действительно киевлянин - из тех жителей столицы, кто с несколько неоправданной гордостью называют себя «настоящими» киевлянами. На самом деле предмета для гордости здесь нет, поскольку родиться в том или ином знаменитом городе - не наша заслуга и вообще никакая не заслуга, ибо это событие от нас абсолютно не зависело.Другое дело, что Киев и в самом деле знаменит и колоритен, равно как и его жители.
Это история началась с задания написать портреты идеальных мужчин. Что происходило дальше, читайте…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Вяльцев — родился в 1962 году в Москве. Учился в Архитектурном институте. Печатался в “Знамени”, “Континенте”, “Независимой газете”, “Литературной газете”, “Юности”, “Огоньке” и других литературных изданиях. Живет в Москве.
Ольга КУЧКИНА — родилась и живет в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ. Работает в “Комсомольской правде”. Как прозаик печаталась в журналах “Знамя”,“Континент”, “Сура”, альманахе “Чистые пруды”. Стихи публиковались в “Новом мире”,“Октябре”, “Знамени”, “Звезде”, “Арионе”, “Дружбе народов”; пьесы — в журналах “Театр” и “Современная драматургия”. Автор романа “Обмен веществ”, нескольких сборников прозы, двух книг стихов и сборника пьес.
Борис Евсеев — родился в 1951 г. в Херсоне. Учился в ГМПИ им. Гнесиных, на Высших литературных курсах. Автор поэтических книг “Сквозь восходящее пламя печали” (М., 1993), “Романс навыворот” (М., 1994) и “Шестикрыл” (Алма-Ата, 1995). Рассказы и повести печатались в журналах “Знамя”, “Континент”, “Москва”, “Согласие” и др. Живет в Подмосковье.