Милость Келсона - [41]

И какое дело Меаре до того, что Лорис платил своим солдатам серебром, украденным его прихвостнем, Лоренсом Горони, из валоретской казны? Раз уж Келсон Гвинеддский неправедным путем лишил Лориса его положения, разве можно найти лучшее средство для мщения, чем деньги из этой казны, использованные для того, чтобы победить Келсона и вернуть Лорису то, что принадлежит ему по праву?

Прочие бывшие вассалы Гвинедда, пришедшие на службу к Лорису, были того же сорта: Уильям дю Шантал и Григор Данлийский, соседи предателя Брайса Трурилльского, измена которых окажется для Келсона настоящим ударом, как только тот узнает о ней. Хватало и людей с куда более сомнительной репутацией: приграничные вожди вроде Тибальда МакЭрскина, Кормака Хамберлина, и Тигана О'Дейра – бандиты, объявленные вне закона еще во время правления отца Келсона – заставили бы своих сородичей помогать меранцам даже из-за ни к чему не обязывающих обещаний богатой добычи и возможности насолить Халдейнам.

Так или иначе, все они пришли, ведомые самыми разными приводящими обычно к войне причинами, и готовые к большой войне, в результате которой они или освободятся от ига Халдейнов, или полягут на полях сражений. В один прекрасный майский день, когда солнце приблизилось к зениту, перед воротами Ратаркина в ожидании выхода королевы выстроились шеренги солдат, над которыми развевались знамена, повинуясь дуновению свежего ветра, дувшего с горных перевалов и близлежащих озер.

Все были готовы к ее появлению. У самых ворот, рядом с открытой белой палаткой, был установлен походный алтарь для такого же благословения воинства, какое было совершено в Ремуте несколькими днями ранее – только дело Меары было правым, и Бог, несомненно, был на их стороне. Так им сказали священники, которые ночью обходили лагерь и исповедовали солдат, а сейчас собрались у белой палатки, чтобы отслужить мессу.

Для утверждения солдат в их решимости защищать правое дело Меары, скоро должен был прибыть архиепископ – Эдмунд Лорис, собиравшийся выступить вместе с главными силами меарской армии и принять командование епископальными отрядами и жестокими коннайтскими наемниками, набранными им. Его главный помощник, монсиньор Лоренс Горони, который заодно командовал войсками, подчиненными Лорису, уже объезжал шеренги выстроившихся солдат, ободряя их словами поддержки и благословляя их, попутно отдавая последние команды офицерам и дворянам, явившимся, чтобы освободить свою землю.

Внутри городских стен, у самых ворот, королевскую семью Меары ожидали мятежные епископы, примкнувшие к Лорису – моложавые епископы Кашиенский и Боллимарский, успевшие присягнуть на верность преемнику Лориса в Валорете, архиепископу Брейдену, и четыре честолюбивых странствующих епископа: Мир Кирни, Джильберт Десмонд, Реймер Десмонд и Калдер Шили, последний из которых приходился дядей Дугалу МакАрдри. К концу дня лишь им и небольшому гарнизону предстояло остаться в городе для сопровождения их государыни, ожидающей вестей о поражении Халдейна.

А тем временем в самом Ратаркине самозваная королева Меары Кайтрина, вместе с остальными членами семейства и командирами основных отрядов, держала последний совет перед тем, как отправиться к мессе и послать войска претворять надежды Меары в жизнь. Она собрала всех в солярии епископского дворца, где в течение всей долгой зимы она устраивала неофициальные приемы при своем дворе. Но этим утром солярий являл собой скорее сцену из домашней жизни, а не пышный прием.

Сидя в потоке солнечного света, лившегося из самого большого окна, и выглядя, благодаря трауру по двум погибшим детям, больше как монахиня, а не королева, Кайтрина пыталась скрыть свое напряжение, завершая чинить плащ цветов независимой Меары, украшенный гербом ее старшего сына. Сидевший у камина владелец плаща, принц Ител, пытался унять свое возбуждение, помогая отцу приладить поножи доспехов, закрывающие расслабившиеся за зиму мышцы ног. На обоих были коннайтские доспехи из кожи и стали. Доспехи Сикарда были прикрыты плащом, на котором были изборажены его собственный герб, герб его жены, львы на малиновом фоне – герб приграничного рода МакАрдри, и герб Меары – стоящий на задних лапах черный медведь на серебряно-золотом поле с пурпурными звездами.

– Нет, надо затянуть потуже, – пробормотал Сикард, когда Ител, просунув палец под ремень, оттянул его.

Выглядящий гораздо моложе своих лет Эдмунд Лорис, одетый в темно-красный кожаный костюм и кольчугу, почти до пят покрытые белым плащом с большим синим крестом, расположился в кресле справа от Итела и Сикарда. Вместе с королевской семьей Меары он слушал возбужденную речь солидно выглядящего человека, выглядевшего вдвое моложе Лориса, доспехт которого были украшены эмблемой баронства Трурилльского. Лорису явно не нравилось то, что он слышал.

– Я все-таки считаю, что приближение армии Келсона с юга не столь опасно для нас в настоящий момент, как действия кассанцев на севере, – сказал Брайс Трурилльский, которому предстояло возглавить войско, направляющееся на юг под формальным командованием шестнадцатилетнего Итела. – Я могу беспокоить войска Келсона, я могу замедлить их движение, не неся при этом значительных потерь. Если понадобится, я могу даже полностью опустошить наши земли к югу и востоку отсюда, чтобы дать вам выиграть время.